Дура! Должна была предугадать, что это парнокопытное явится с разборками. Нужно было быть начеку, а не грезить о том, как сбегаю из Шареса на родину.
Перед глазами стремительно темнело, хоть и до этого в спальне светло не было. Мысли путались, становились вязкими и какими-то мутными. Я пыталась бороться, пыталась из последних сил, одеревеневшими пальцами впиваясь в запястья урода и к своему ужасу понимая, что самой мне с ним ни за что не справиться. Если сейчас не остановится…
Я уже почти утратила связь с реальностью, почти сбежала из этого мира (правда, не так, как планировала), когда дверь в спальню приоткрылась. Всё, что происходило дальше, уложилось в несколько коротких секунд. Ослепляющая вспышка света, заставившая на миг зажмуриться, и Жеребчика отнесло к камину, в котором остывали, седея и выцветая, обугленные поленья.
Сизые всполохи, срываясь с рук де Горта, овились вокруг запястий незваного гостя, спеленали ему ноги. Сделав несколько коротких шагов к своему улову, Мэдок схватил его за шкирку и потащил к кровати через всю комнату.
Тот извивался, как уж на сковородке, но поделать с этим прискорбным для себя обстоятельством — что его поймали на горячем — ничего не мог. Не знаю, что за магию использовал его всемогущество, но эта прокуренная кляча сейчас казалась слабой и беззащитной испуганно повизгивающей шавкой.
Не то что несколько секунд назад, когда показывал свою надо мной власть.
Гад.
— Отец Себалд, я так понимаю? Не скажу, что мне приятно с тобой познакомиться, но без знакомства, увы, не обойдётся. — Мэдок отпустил «отца» у самой кровати, и тот тяжёлым кулем рухнул на пол, глухо цедя проклятия.
На прикроватном столике сама собой загорелась свеча. Я тут же натянула повыше одеяло, опасаясь самого страшного, что сейчас хальдаг узнает, что я не она.
— Ты как? — Мэдок бросил на меня короткий взгляд.
Попыталась ответить, но получилось что-то совсем непонятное:
— Кхе… кха… льно.
Снова подтянула одеяло, до самого носа, не забывая при этом свободной рукой растирать пострадавшее горло.
Бо-о-ольно.
— Знаешь его? — со сталью в голосе поинтересовался де Горт.
Неуверенно кивнула в ответ.
— Ты расскажешь, что вас с ним связывает, или мне начать его допрашивать?
Судя по тому, как герцог закатывал рукава рубашки и не сводил с пленника хищного взгляда, допрос обещал быть долгим, жарким и с пристрастием.
— Его, — выдохнула сипло, не желая лишать Жеребчика внимания Истинного.
Было бы хорошо, если бы он сейчас утащил его куда-нибудь для тесного контакта, пока тот окончательно не оклемался и не понял, что я на самом деле никакая не Конфетка и не Карамелька. Но, как назло, именно в тот самый момент уже на другом столике запылал аж целый подсвечник на пять свечей, и Филин подельник, зло сплюнув себе под ноги, перевёл налитые кровью глаза с Мэдока на меня.
И узнал.
Вернее, не узнал. Не признал во мне свой сладенький леденец.
Это стало очевидно по тому, как его глаза сначала расширились от удивления, после чего угрожающе сузились, и с губ сорвалось шипящее:
— Да ты не…
Он что-то ещё прошептал, выплюнул из себя какую-то абракадабру, и удерживавшие его сизые плети на миг ослабли, что дало возможность Жеребчику рвануться ко мне с такой скоростью и прытью, что ни я, ни де Горт не успели никак среагировать.
Зато среагировал непонятно откуда взявшийся Морс.
Прежде чем отец Сербаль (или как его там) успел меня раскрыть, обличить, а может, даже додушить, вейр перемахнул через комнату и яростно вцепился ему в горло. Хрясь! Хальдаг рванулся к догу, но поздно. Одним точным клацаньем своих жутких клыков Морок прокусил священнику горло.
Крови было… ну в общем, много. Уже не говорю про то, сколько ругани и проклятий в адрес моей красноглазой лапочки, так вовремя активировавшей режим «Жеребчик-капут». Честно, думала Мэд его прибьёт и меня с ним заодно. Загрызёт нас точно так же, как дог загрыз заговорщика.
— Я. Не давал. Приказа! — яростно цедил слова хальдаг, в то время как бедняжка вейр, поскуливая, забился в угол и покаянно прикрывал морду лапами. — Я вообще тебя не звал! Шертова ты скотина!
— Он защищал наину своего господина, — робко подала я голос, и почему-то в рифму, стараясь не смотреть на распластавшегося на постели Жеребчика в луже крови.
— А я здесь, значит, просто так для интерьера?! — Теперь уже Мэдок рычал на меня.
Так гневно и грозно, что я интуитивно шарахнулась, когда он подался ко мне. Не обращая внимания на то, что я не спешу падать ему в объятиях, сцапал меня, как пушинку подняв над кроватью, и потащил прочь из спальни.
— Сегодня переночуешь у меня, — заявил голосом, в котором всё ещё проскальзывала сталь, закаляемая пламенем досады и злости. — А завтра мы поговорим, Филиппа, — припечатал грозно.
— Как вам будет угодно, — смиренно опустила ресницы, а потом чуть слышно попросила: — Только не наказывай вейра. Он действовал интуитивно и, видимо, немного не рассчитал силу.
И вовсе не защищал попаданку Лизу. Ничего такого.
Мэдок не ответил. Молча поднялся к себе в спальню, молча опустил меня на кровать, после чего устроился рядом. Скользнул пальцами по моей шее, шепча короткое заклинание, и боль, тугим кольцом сжимавшая горло, отступила, растаяла. Даже неприятная хрипотца из голоса прошла, и я снова могла свободно дышать.
— Испугалась?
— Не то слово. — Я поёжилась и обхватила себя за плечи руками. Подняла на хальдага глаза, когда он встал с кровати.
— А ваше всемогущество где будет спать?
— В своей постели, — без лишних эмоций просветил меня герцог.
— М… — лаконично охарактеризовала я своё видение данной ситуации.
— Но сначала решу, что делать с… — Хальдаг поморщился. — Твоим мёртвым любовником.
Хотела сказать, что пусть он и мёртвый, но совершенно точно не мой любовник, но вовремя прикусила язык. Я всё ещё Филиппа (спасибо моему вейру-хранителю), а значит, придётся подтвердить, что у нас с Жеребчиком всё было.
— Спи. Завтра поговорим, — окончательно взяв себя в руки, бросил Стальной и вышел из комнаты.
Ещё какое-то время я сидела, не шевелясь, пытаясь переварить случившееся, а заодно рискуя заработать несварение мыслей. Потом тяжело опустилась на кровать, сжалась в комок и прикрыла глаза, но уснуть, понятное дело, не могла. Только не после того, что пережила.
Лишь когда Стальной вернулся, и под тяжестью его тела прогнулась перина, я, вместо того чтобы напрячься ещё сильнее, из-за его близости, почему-то, наоборот, расслабленно выдохнула.
Спустя несколько минут уже спала, спокойно и крепко, под защитой своего Стального принца.
