— Пока тебе не за что извиняться. Силу у меня ты не забирала. Собиралась, но, — хальдаг негромко усмехнулся, — потом отвлеклась на другое и забыла о голоде.
Даже так…
Это что же получается, чтобы кого-нибудь ненароком не съесть, мне нужно налегать на секс? Ну уж нет! Я к де Горту больше не сунусь! Только не после того, как он собирался перерезать мне горло в том жутком лесу. И ему не позволю к себе сунуться.
Впрочем, вряд ли светлейший лорд захочет заводить отношения с чудовищем.
В дверь негромко постучались, а в следующую секунду заглянувшую было Илсе вынесло обратно в коридор грозным рычанием борца с чудовищами:
— Выйди!
Выгнав мою служанку, Стальной продолжил допрос. Морс на нём тоже присутствовал и был, скажу я вам, мрачнее тучи. Не то чтобы это можно было определить по выражению его морды, как-никак он собака и, когда не скалится, сложно понять, какие чувства его обуревают. Зато по его сентенциям стало всё ясно.
«Жрать она пошла… А если бы не пошла, ничего бы этого не было! А я ведь спрашивал тебя, Лиза: чувствуешь голод? И что ты мне отвечала? Да ты мне нагло врала! И заметь, не в первый раз. Курица!»
Кажется, меня только что понизили с цыпы до курицы, приравняв к Гертруде. А ведь Морс её, мягко говоря, не переваривает. И меня теперь тоже, получается.
Печально.
— С Вертальдом я попытаюсь поговорить, но я не раз и не два становился свидетелем его приступов, когда он вёл себя, как сумасшедший, коим он и является.
«Никогда меня не слушает. Всё по-своему делает, а теперь Мэд считает, что я его предал. Вот и связывайся после этого с нэймессами».
— Он талантливый маг, вернее, был таковым, но сейчас…
«Никакого доверия у меня к тебе не осталось, как и душевного расположения!».
— Да угомонишься ты или нет?!
Поймав вопросительный взгляд де Горта, я торопливо продолжила:
— Это я не вам, а вашей тва… творению вашему.
«Ещё и ругается», — обиженно буркнул вейр.
— Ты меня отвлекаешь, — попеняла ему. — Я не могу одновременно слушать и тебя, и его.
— Дурдом какой-то. — Это уже Мэдок.
— И не говорите, ваше бессердечие. Дурдом как есть.
В глазах хальдага стало также сумрачно, как в Зачарованном лесу сегодня утром.
— Я ведь остановился.
— А я едва не умерла от страха.
Теперь он выразительно закатывал свои потемневшие, сумеречные глаза.
— В общем, Вертальда я беру на себя. А ты должна будешь рассказывать мне о малейших изменениях в своём состоянии.
«Как же, расскажет она…»
— Хорошо.
— Хорошо, — кивнул Стальной, и в комнате воцарилась тишина.
Неуютная такая, я бы даже сказала неприятная.
— То, что произошло ночью…
— Ничего для меня не значит, — проговорила твёрдо, почти скороговоркой. — Я уже всё забыла, чего и тебе советую. Просто я была не в себе, иначе бы мне и в голову не пришло являться к тебе в комнату. И уж тем более с тобой спать.
Вот так.
Он чуть слышно усмехнулся, кивнул снова. Отстранённо бросил:
— Я так и понял. — А потом добавил, уже собираясь уходить и жестом подзывая к себе вейра: — Отдыхай, Филиппа. Я продолжу называть тебя её именем. Для твоей же безопасности.
Теперь уже кивала я. Проводив Стального взглядом, прикрыла глаза, пытаясь справиться с пожаром из эмоций, что бушевал внутри меня, грозясь превратить в пепелище и мою истерзанную душу, и моё израненное сердце.
* * * * *
Следующие несколько дней прошли как в тумане. И я, и другие наины безвылазно сидели дома, готовились к Ледяному балу. Вернее, готовились любительницы местных дворцовых тусовок, а я лишь создавала видимость подготовки, старательно делала вид, что тоже с нетерпением жду этого знаменательного события. Но на бал мне было глубоко наплевать, начхать и поло… В общем, он совершенно не занимал мои мысли, чего не могу сказать о возвращении на Землю и… Мэдоке. Как ни боролась с собой, не думать о нём не получалось.
Чтобы снова не плодить в нестройных рядах невест обиду и зависть, разлюбезный жених пригласил госпожу Лендерт к нам всем. Задачка портнихе предстояла непростая: за какую-то неделю пошить аж пять бальных платьев. Амалира, по-прежнему чувствовавшая себя в долгу перед хальдагом за спасение её детей, храбро приняла заказ и теперь вместе с помощницами работала не покладая рук в своей мастерской. Время от времени приезжала на примерки или чтобы обговорить детали туалетов. Я со всем соглашалась, мне всё нравилось. А вернее, мне всё было безразлично. В отличие от других наин меня не интересовало, сражу ли я своей неземной красотой всех придворных или потеряюсь в толпе.
Я бы предпочла потеряться и не привлекать к себе внимание. Уже напривлекалась.
Насколько я поняла, для участниц садистской Охоты испытания закончились, а вот для её участников они продолжались. Мэдок постоянно куда-то мотался, всё где-то пропадал целыми днями, доверяя нашу безопасность своей охране. Возвращался поздно вечером: уставший, с болезненной синевой под глазами, выжатый до предела. Порой мне даже хотелось, чтобы он не дошёл до финального сражения. Тогда не будет очистительного огня Ильсельсии и неравной битвы. Пусть и ментальной, но что-то мне подсказывало, что та окажется пострашнее физического столкновения.
Не хватало ещё, чтобы де Горт повторил судьбу наследника Рейкерда.
Я старалась избегать общества Стального. Во-первых, чтобы не бередить себе душу и сердце, во-вторых, решила, что разумнее всего быть тише воды, ниже травы. Другими словами, сидеть в своей комнате и не отсвечивать.
Морс больше со мной не занимался, и где-то в глубине души я скучала по его лекциям. Больше не было пусть и ворчливых, но дельных замечаний, толковых советов, интересных и полезных историй, а главное, не было телепатических тренировок. Он избегал меня точно так же, как я де Горта, делал вид, что между нами всё кончено.
Жестокий.
Я сама как могла пыталась тренироваться, упрямо надеясь, что в самом недалёком будущем всё же научусь общаться с вейрами, при этом не раскрывая рта. Зачем мне это было надо, я и сама не знала. Но тренировки помогали отвлечься. Не думать о будущем. Таком туманном, зыбком и непредсказуемом.
Правда, без вейра тренироваться было непросто, если не сказать невозможно, поэтому я рискнула сунуться к Гертруде. Та, к счастью, не выгнала меня из своей вейрюшни, а великодушно выслушала и согласилась со мной практиковаться.
«Назло Морсику, — хихикнула птица-лев у меня в голове. — Его потеря — моё приобретение. Мне здесь, знаешь ли, бывает скучно».
— Извините, что раньше к вам не заглядывала, — покаялась я. — Если честно, я вас немного побаиваюсь. Вы такая… большая.
