— Подумала, компания тебе не помешает. Да и мне, если честно, тоже надо бы отвлечься. — Одель прошла в комнату, поставила на столик передо мной поднос с чашками и вазочкой с печеньем и устроилась в соседнем кресле. — Винсенсия сразу после обеда как ни в чём не бывало улеглась спать, Паулине всё ещё плохо, а Марлен, как обычно, не расположена болтать. Она мне даже не стала открывать. — Девушка обиженно поджала пухлые губки и, пробормотав что-то насчёт того, что немного сладкого нам сейчас однозначно пойдёт на пользу, потянулась за печеньем, сделанным в форме сердечка.
С трудом оторвав взгляд от окна, за котором в серых сумерках суетились снежинки, я без особого энтузиазма взяла печенюшку.
— Я попросила заварить нам что-нибудь успокаивающее, потому что вся уже испереживалась. Жду, жду, а он всё не возвращается.
— То же самое. — Я грустно усмехнулась и сделала пару глотков.
Печенье было ещё тёплым, а чай ароматным, с капелькой мёда — всё, как мне нравится. Жаль, насладиться угощениями у меня так и не получилось, да и разговор с Одель не сложился. Она всё что-то говорила, а я слушала её вполуха, не способная сосредоточиться на голосе наины и уж тем более вникнуть в смысл её слов.
— Вижу, и ты тоже сегодня не расположена к общению. — Отправив в рот последний кусочек печенья, Одель тяжело вздохнула, допила чай и поднялась. — Ну что ж, пойду и я, наверное, немного вздремну. Или хотя бы попытаюсь. Вдруг, когда проснусь, Мэдок уже вернётся и расскажет нам, как так вышло, что ему приказали пройти через очистительное пламя.
Но вернулся хальдаг не в том состоянии, чтобы что-то там рассказывать. От обычно твёрдой походки Стального не осталось и следа, да и сам Мэдок сейчас больше напоминал тень самого себя.
Наины было бросились к нему во главе с заметно пободревшей Паулиной, но герцог остановил их усталым жестом и бросил дворецкому таким голосом, что у меня болезненно сжалось сердце:
— Не трогать меня и никого ко мне не впускать до самого утра.
Невесты тут же застыли как вкопанные, а я и не пыталась к нему приблизиться. Понимала, что он сейчас едва в состоянии ворочать языком, не то что отвечать на наши вопросы. Придётся мучиться до самого утра и гадать, был ли с ним в храме Доун.
Окинув невест невидящим взглядом, Мэдок отправился наверх. Нас дворецкий пригласил в столовую ужинать, хоть меня по-прежнему не тянуло на вкусности. Не было аппетита, настроения, да и последние капли оптимизма, кажется, выветрились из моего организма.
Наспех поев, я пошла к себе. Была мыслишка вместо второго подняться на третий этаж, но я справилась с этим порывом, несколько раз себе повторив, что де Горту сейчас нужен исцеляющий сон, а не разговоры со мной. К тому же у его двери наверняка бдит Фрисо.
Илсе, как обычно, помогла мне приготовиться ко сну. Облачившись в ночную сорочку, я забралась под одеяло, попрощалась со служанкой и почувствовала, как у меня… чешется зад. Не весь, а только та его половинка, на которой красовалась метка моего Истинного.
Уф, как же сильно-то зудит! Чувство такое, будто меня разом укусило несколько комаров. Я уже собиралась перебраться поближе к камину, чтобы выяснить, что не так с моим мягким местом, когда зуд неожиданно прошёл, будто его и не было. А вскоре я уже спала крепким, глубоким сном, не мучимая страхами и тревогой за свою жизнь и жизнь Стального.
Никогда на душе ещё не было так спокойно.
* * * * *
Выспалась я отменно. Ни одно тревожное сновиденье не прокралось в моё сознание, ни одна беспокойная мысль, от которой я бы подскочила на кровати и потом ещё долго не могла уснуть, не просочилась мне в разум. Хотя все последние ночи я почти не спала. То и дело просыпалась, не переставая ворочалась с боку на бок.
И вот откуда ни возьмись появилась новая Лиза. Полный штиль, абсолютное принятие ситуации и даже какой-то отупляющий пофигизм.
В общем, чувствовала я себя замечательно. Ни страха за свою жизнь, ни волнения за Мэдока. Ничего. Настроение тоже было вполне себе неплохим. Я даже порадовалась непривычно яркому солнышку и отметила, как сегодня необычайно красиво под его лучами искрится снег. Мягкий, пушистый, такой манящий — он как будто приглашал выйти на улицу и прогуляться по выбеленным им старым улочкам.
Пока Илсе колдовала над моими волосами, я негромко напевала совершенно мне незнакомый, но очень весёлый мотивчик.
— Вижу, у вас сегодня хорошее настроение, — улыбнулась девушка, только почему-то как-то натянуто, напряжённо или даже нервно.
— А с чего бы ему быть плохим?
— И правильно, — кивнула камеристка. — Так и нужно, верить в лучшее: в победу его всемогущества.
Ах, она об этом…
— Как он там, кстати? — спросила я несколько рассеянно, отвлёкшись на рассматривание сапфировых и бриллиантовых серег.
— Мне бы и самой хотелось знать, моя леди. Но господин ещё не выходил из своих покоев и никого к себе не звал.
Какие же серьги мне всё-таки выбрать… Первые подойдут под цвет платья, специально пошитого для сегодняшнего мероприятия, да и мои глаза с ними будут казаться ярче. Но бриллианты во все времена и во всех мирах остаются бриллиантами — лучшими друзьями наин, нэймесс и попаданок.
Сегодня мне надо выглядеть на все сто. Вдруг Мэдок каким-то чудом всё-таки победит и его провозгласят преемником Рейкерда. Тогда я стану потенциальной Платиновой королевой и вообще… Девушка всегда, в любой жизненной ситуации должна быть на высоте. Поэтому никаких жалких сапфиров! Только алмазы, только хардкор.
Занятая рассуждениями о всякой ерунде, я провела перед зеркалом почти два часа — праздничная причёска требовала много времени и усилий со стороны Илсе. Потом ещё около часа наряжалась в пышное платье из тяжёлого шёлка, украшенного аппликациями в виде серебряных колосьев.
По капле духов за мочками и на запястье, дивной красоты украшения — в уши и на шею, лёгкий макияж и можно смело ехать блистать!
— Вы сегодня особенно прекрасны, моя леди, — с благоговением мной любуясь, растроганно завздыхала Илсе, а потом поправила один из туго закрученных золотистых локонов, ниспадавших мне на плечи.
— Как и полагается наине финалиста, — довольно оглядывая себя в зеркале, сказала я.
Правда, мне быстро наскучило это занятие — любование своим отражением. Опустившись в кресло возле окна, я принялась отстранённо наблюдать за вознёй служанки, наводящей в спальне порядок, чувствуя, как во мне разрастается, заполняя всю меня, непонятная, странная пустота.
— Моя леди, обед уже подан. Его всемогущество ждёт вас.
Я встрепенулась и, с трудом оторвавшись от окна, перевела взгляд на Илсе.
— Который час?
— Уже полдень.
Я что, просидела вот так, не шевелясь, почти два часа? Вот это да…
— Ну что ж, не будем заставлять его всемогущество ждать.
