— Ох, как же я волнуюсь! — Паулина судорожно вздохнула, а обернувшись, недобро зыркнула в мою сторону. — Ну а ты что сидишь? Неужели ни капельки не переживаешь за Мэдока?
— И в чём это ты меня перед его всемогуществом обвиняла? — упёрла руки в боки Винсенсия.
— Ещё и нас обеих сразу, меня и Одель, к нему в постель толкала! — возмутилась Марлен, явно не горевшая желанием становиться одной из граней постельного треугольника.
В ответ я просто пожала плечами и продолжила наслаждаться изумительным лакомством. Не было никакого желания ни с ними припираться, ни что-то им доказывать. Достали.
— Ну что вы все на неё набросились? — неожиданно вступилась за меня Одель. — Видно же, что Ли вся на нервах.
— Вот этого как раз и не видно, — скрестив на груди руки, буркнула Паулина.
— Просто она не хочет показывать нам свои чувства. Не все же такие эмоциональные и несдержанные, как ты, Поля.
— Сама ты… несдержанная, — типа огрызнулась рыжая и отвернулась к окну провожать, надеюсь, что не в последний путь, своего жениха.
Приговорив пиалу вкуснейшего мороженого, я перебралась в гостиную и устроилась возле камина. К счастью, Морока де Горт забрал с собой, иначе эта болтливая собака не дала бы спокойно посидеть и порефлексировать, глядя на огонь. Наины тоже больше меня не дёргали. Паулина с Винсенсией о чём-то негромко перешёптывались, то и дело подходя к большому в узорчатой оправе зеркалу, чтобы поправить причёску или разгладить невидимую складочку на юбке. Марлен что-то читала, устроившись в соседнем кресле, а Одель расхаживала по комнате, не способная оставаться на месте.
Вскоре в гостиную заглянул Фрисо с сообщением, что на этот раз королевская стража явилась по наши души, дабы торжественно препроводить в Каменный дворец, и всех снова охватило волнение. Ну ладно, не всех. Я по-прежнему была что гранитная скала, затянутая пластами льда. Спокойно поднявшись, проследовала за дворецким в холл, где теперь уже нас дожидался королевский конвой, а у ворот темнели две кареты и била от нетерпения копытами четвёрка гнедых коней, на которых за нами и явилось сопровождение.
Дождавшись, когда Илсе принесёт мне плащ и перчатки, я пошла занимать место в экипаже. Почему-то ко мне не захотели присоединиться ни Марлен, ни Паулина с Винсенсией. Видимо, всё ещё дулись на меня из-за моего (заметьте, совершенно здравого!) предложения за обедом.
Зато Одель сразу направилась к облюбованному мной экипажу, а следом за ней в него забрался один из стражников.
— Зачем столько солдат? — спросила у него я.
— Улицы Ладерры переполнены, моя леди, лишняя охрана не помешает. Но не волнуйтесь, с нами вы в полной безопасности.
— Ну так надо было сразу нас во дворец перенести, чтобы не тащиться через весь город.
— И лишить горожан удовольствия лицезреть невест самых сильных хальдагов королевства? — удивилась белокурая «принцесса». — Филиппа, это ведь давняя традиция.
В ответ я негромко хмыкнула.
Кареты тронулись и не спеша покатили по улицам города. Приходилось часто останавливаться из-за заторов на дорогах. Нам вменялось, отодвинув шторки, махать ручками и улыбаться, пока не начнёт неметь челюсть. Горожане тоже не скупились на улыбки. Приветствовали нас громкими криками и свистом, рукоплесканиями и пожеланиями победы нашему господину. Подозреваю, что невестам Доуна толпа, с утра пораньше пребывавшая в хмельном экстазе, кричала то же самое.
Сложнее всего было проезжать по запруженным людьми площадям. Именно там, на каждой площади каждого города и даже самой крошечной деревеньки, должно было происходить всё самое интересное. В назначенный час маги создадут многочисленные проекции сражения, чтобы каждый житель Харраса имел возможность стать свидетелем захватывающей битвы. Этакий кинотеатр по-шарески с трансляцией 3d фильма.
Очень желанное и долгожданное для многих зрелище. Вон некоторые даже на крыши домов забраться не поленились, надеясь, что сверху будет ещё лучше видно. Терпеливо ждут на морозе, не ропщут. Не удивительно, что Мэдоку не позволили отказаться от трона. Харрасовцы были бы очень разочарованы.
— Долго ещё? — Устав махать рукой и искусственно улыбаться, я задёрнула шторку и откинулась на спинку сиденья.
Всё, хватит! Кто я им, принцесса Диана?
— Скоро будем на месте, моя леди.
Опустив веки, намеревалась остаток пути просто сидеть, никому не улыбаясь, ни о чём не думая и не переживая, и тут охранник неожиданно спросил:
— Ну что, подействовало?
Это он о чём?
Я открыла глаза и увидела, как губы Одель расплываются в улыбке. Не нежной и милой, которая почти никогда не сходила с её лица, а такой, какой могла бы улыбаться Паулина — коварной и хищной.
Это что ещё за преображение прекрасного лебедя в зубастую гиену?
— Ещё как подействовало. Ты только посмотри на неё! Зелье выжгло охранную метку, приглушило любые чувства, а де Горт ничего и не заметил. Не почувствовал, не догадался.
Стражник криво ухмыльнулся, скользя по мне насмешливо-изучающим взглядом. Одель же, не переставая, беззаботно щебетала:
— Теперь сиротка из обители открыта любым приказам и беззащитна перед ментальным влиянием. Правда, Филиппа? У тебя в голове пусто, как в кармане нищего.
Может, стоит её послать?
— Не переживайте, леди Адельвейн, это ненадолго, — осклабился «защитник» хальдаговых невест, подаваясь ко мне. — Сейчас мы быстро её заполним нужными нам мыслями и чувствами.
Попыталась отстраниться, вжаться в мягкую спинку, чтобы оказаться как можно дальше от этого липового защитничка, но не успела. Стальной схватил меня за руки и грубо притянул к себе, гипнотизируя жестким, хищным взглядом. Зелёные глаза незнакомца цвета а-ля загнивающее болото, совсем не похожие на чистые и яркие глаза Мэдока, опасно сузились, а губы зашевелились. Едва различимо, быстро-быстро. Слов не было слышно, и тем не менее я точно знала, что он говорит. Какие мысли вкладывает мне в голову, надёжно запечатывая их своей силой. Так, чтобы я никому не проговорилась.
Внушение на нэймесс не действует? Не уверена. С каждой секундой внутри крепло убеждение, что я должна это сделать. Должна исполнить приказ незнакомца, чего бы мне это ни стоило.
Должна покончить с собой на глазах у всего королевства.
На глазах у Мэдока.
Ещё одна жалкая попытка дёрнуться, избавиться от грубых прикосновений, прервать эту кошмарную связь, и хальдаг, презрительно ухмыляясь, сказал:
— Не сопротивляйся, девочка, — будет больнее. Я всё равно подчиню твой разум. Зачем тебе лишние страдания? — Сильнее стиснув пальцы на моих запястьях, он продолжил делать своё чёрное дело.
Не знаю, сколько длилась эта пытка. Виски будто пронзали металлическими спицами, царапали острыми иглами. Воздух в карете, несмотря на властвующий снаружи холод, был раскалённым, и мне всё казалось, что ещё немного, и больше не смогу вздохнуть, задохнусь. Лица перед глазами расплывались, тонули в каком-то угарном тумане, и голос Стального с каждой секундой казался всё глуше, неразборчивее.
