— Немного. — Мэдок привлёк меня к себе, обнял мягко, согревая лучше любого пламени.
Мне так много хотелось ему сказать, задать миллион вопросов и получить столько же ответов. Но ещё больше хотелось просто нежиться в его объятиях, любуясь меланхоличными движениями огня в камине и жмурясь от наслаждения. Впитывая в себя его прикосновения, лёгкие поцелуи, хриплый шёпот, от которого по телу неизменно пробегали волны дрожи.
Хорошо-то как. Всегда бы так, ну или хотя бы почаще.
— Слышала, Ансая решила изменить показания. Ещё и обвинила Рейкерда в ментальном воздействии, что окончательно пошатнуло его положение.
Об этом мне рассказал Арх, который уже не раз заглядывал в гости. Заглядывал неожиданно, когда я его совсем не ждала, чем доводил меня чуть ли не до икоты, а Морока до приступов ревности. Оказывается, змей был тем ещё болтуном и просто обожал сплетничать, а во мне находил, как он выразился, «очень приятного собеседника». Арх даже признался, что немного жалеет, что я не невеста самого лучшего в мире хальдага, ну то есть Матиса. Тогда мы бы с ним могли болтать в любое время дня и ночи и вообще были бы неразлучны.
Представив на месте Морсика в своей постели это болтливое пресмыкающееся, я мысленно порадовалась, что Мэдок решил завести собаку.
— Я провёл с баронессой воспитательную беседу и объяснил, что не в её интересах враждовать с новым королём, — признался мой король. — С ним, со мной, следует дружить и во всём слушаться. Вот она и послушалась, опасаясь, что я расскажу о её измене барону. Или придумаю, что похуже. Ансая всё поняла и на всё согласилась. Легко и быстро.
— А что будет с Филиппой? Ну то есть с Марисой?
— С ней я тоже встречался. В этой девушке нет коварства матери, как и внутреннего стержня. — Мэдок чуть слышно усмехнулся, как мне показалось, немного грустно. — Сначала её использовал человек Доуна — Мариса боялась ему воспротивиться. Он фактически насильно превратил её в свою постельную игрушку. Потом в интриги против тебя втянула родная мать, и с её планом она тоже безропотно согласилась. Ею играли, как куклой. Я отправил её в своё загородное имение, подальше от Ансаи, Рейкерда и других хищников. Там о ней позаботятся. Первое время. А потом мы придумаем, как устроить её жизнь.
— Мы?
Люблю, когда он так говорит.
Пауза, и тихие, почти беззвучные слова:
— Если ты, конечно, не решишь вернуться домой, Лиза.
Признаться, я думала об этом. Нет, не о возвращении — эта мысль категорически отказывалась задерживаться в моём сознании. Но не думать о доме я не могла. Не могла не вспоминать о своих близких. Сестре и приёмных родителях. Представляю, через что им пришлось пройти, когда они узнали, что я пропала… Я даже о Кирилле с Верочкой время от времени вспоминала.
Вспоминала и понимала, что ничто не заставит меня вернуться обратно. Шарес — тоже мой дом. Дом, который нуждается в капитальном ремонте. Нам с Мэдоком предстоит много работы, но вместе, уверена, мы со всем справимся.
Мы ведь действительно классная команда.
— Не решу, если ты не передумал делать меня своей королевой. — Повернув голову, хитро посмотрела на его уже почти величество.
— Этого я хочу даже больше, чем стать королём, — негромко рассмеялся де Горт. — Но есть одно «но».
Чёрт.
Я напряглась в его руках, а потом и вовсе отстранилась. Посмотрела на него пристально, набрала в лёгкие побольше воздуха и выпалила:
— Тебе прекрасно известно моё отношение к этим вашим недогаремам!
Знала, что рано или поздно нам придётся коснуться этой темы, но всё равно его слова застали врасплох. А ведь всё так хорошо начиналось…
— Эти ваши асави, эти жуткие традиции, обрекающую одну женщину терпеть в собственном доме свою потенциальную замену, а другую проживать жизнь тени, и…
— Я не о том, Лиза.
— И кого ты вообще собрался удостоить чести стать номером два? — спросила ревниво. — Марлен? Винсенсию? А может… ах… Паулину?!
Да я ему сейчас глаза выцарапаю!
— Ты меня не слышишь. Не будет никакого номера два. — Стальной весело и широко улыбнулся.
Не знаю, что его так развеселило: мои слова или выражение моего лица. Подозреваю, что оно у меня сейчас было ну очень говорящим. А ещё, судя по тому, как пылали щёки, ну очень красным.
— Ты для меня одна-единственная. Никаких асави мне не надо.
Потянув за запястье, хальдаг привлёк меня к себе, в тепло и ласку сильных и таких надёжных рук. Скользнул по щеке пальцами, отчего лицо ещё сильнее запылало, ещё ярче, и тихо сказал:
— Я говорю о Елене. Я ведь… Это из-за меня погибла твоя мать. Сумеешь ли ты когда-нибудь меня простить?
— Нет, не из-за тебя. — Я покачала головой, точно зная, что не хочу его ни в чём винить. — Ты был уверен, что защищаешь трёхлетнюю малышку, моего отца, других обитателей замка. Тебя всю жизнь обманывали, как и других хальдагов. Мне безумно жаль, что моим родителям не удалось спастись, но в этом нет твоей вины. Если уж кого и обвинять, так это Рейкерда и ему подобных. Это они лишили меня семьи. Они разрушили много жизней и продолжают разрушать.
— Скоро это закончится. — Лёгкое прикосновение к подбородку, нежное и ласкающее.
Я подняла голову, заглянула ему в глаза и в тот момент точно поняла, что действительно закончится. Возможно, не скоро, точно не сразу, но мы сделаем этот мир лучше. Вместе. И без асави. А хальдаги вроде Матиса нам в этом помогут.
— Я знаю.
Потом мы долго целовались, не способные оторваться друг от друга, долго болтали, развалившись на мягкой шкуре, и снова целовались. Наслаждались этими мгновениями, такими счастливыми и безмятежными.
— Наверное, мне стоит при встрече поблагодарить Ансаю. Если бы не её желание выговориться, козырнуть хитростью и сообразительностью, возможно, я бы и не отважилась пройти проверку, и наша история закончилась бы по-другому.
— Думаю, Ансая и без твоей благодарности поняла, как глупо поступила. Хотя откуда ей было знать, что ты умеешь общаться с вейрами, да ещё и учишься ими управлять.
— И вовсе я этому не училась! — возмутилась я, правда, шутливо. А потом так же шутливо проворчала: — И управлять никем не собираюсь. Ты сам меня вынудил повлиять на Гертруду, я была вынуждена с тобой сразиться.
— Моя бесстрашная воительница, — продолжал кое-кто веселиться.
Устроив голову на груди Стального, я вслушивалась в ровное биение его сердца и жмурилась от удовольствия, как приласканная хозяином кошка.
— И всё равно мне не понятно… По идее, я должна быть ровесницей Марисы, но я ведь старше её.
Мэдок пожал плечами:
— Трудно сказать, почему так вышло. Думаю, время на Земле течёт иначе. Быстрее.
