Если это так, тогда с момента моего исчезновения прошло не несколько недель, а несколько месяцев. Как бы хотелось передать моим родным весточку! Успокоить их, сказать, что всё у меня замечательно.
Теперь уже точно в моей жизни всё будет как надо.
Правда, оставалась ещё одна мысль, не дававшая покоя. Приподняв голову, я заглянула Мэдоку в глаза и тихо произнесла:
— Что, если я вдруг снова начну испытывать голод? И со мной снова по ночам будет твориться какая-то чертовщина, а я буду не в состоянии себя контролировать?
— Я говорил об этом с Тейменом. Он уверен, что твой голод связан с долгим отсутствием на Шаресе. Тебе нужно было время, чтобы адаптироваться в новом мире, а миру привыкнуть к тебе. Принять тебя. Если бы этого не произошло, проверку ты бы не прошла. А я бы потом проклял себя.
Опять он за старое… Мы ведь уже это обсуждали. И я знаю, как сильно он за меня боялся. Наверное, даже больше, чем я за себя.
Не желая говорить о наболевшем, поспешила сменить тему и беззаботно спросила:
— Ты видел Теймена? Как он?
К моей огромной радости, улыбка вернулась на лицо Мэдока. На этот раз не просто весёлая, а по-мальчишески озорная.
— Не просто видел. Я его, можно сказать, похитил. Отправил в имение вместе с Марисой.
— Похитил? В смысле? — От удивления я даже села и вопросительно вскинула брови.
— Я решил не рисковать жизнью Вертальда и тайком забрал его из дворца. Видела бы ты, что творилось с Трияной, когда она узнала, что её любимая игрушка пропала. Её величество рвала и метала.
— Но почему она к нему так привязана? И почему Теймена не убили раньше, а вместо этого заставили давать какие-то клятвы? Обет молчания… Убрали бы, и дело с концом.
— Теймену не повезло оказаться не в то время и не в том месте. Однажды он стал свидетелем обряда призыва пришлых и успел скрыться, вот только его заметили. Понимая, что от него попытаются избавиться, маг поспешил провести свой собственный обряд — связал свою жизнь с жизнью Трияны на пять лет. На больший срок у него не получилось, тот ритуал и так чуть не стоил ему жизни, но по крайней мере Вертальд выиграл для себя время. Рейкерд не мог ему навредить, при этом не нанеся вред своей жене. Но вот пять лет почти закончились, и он попросил у меня защиты.
— Значит, вот почему они его не убили, а вынудили молчать…
Кивнув, хальдаг продолжил с горькой усмешкой:
— А в наказание за дерзкую выходку превратили в шута. Эти пять лет были для Теймена непростыми. К счастью, теперь для него всё в прошлом.
— Думаешь, они оставят нас в покое? Рейкерд и Трияна.
Это, признаться, тоже меня волновало. А вот Мэдок, как оказалось, совершенно не переживал на их счёт.
— Им вырвали жало, укусить нас они уже не смогут, но мы всё равно будем осторожны.
Да, расслабляться точно не стоит.
— Значит, завтра коронация…
— Коронация, — согласился хальдаг и тут же хитро добавил: — И свадьба.
— Свадьба? В смысле… наша?
А вот об этом я первый раз слышу.
— Разумеется, наша.
— Но как же? — Я нахмурилась, чувствуя себя совершенно растерянной, сбитой с толку этой сногсшибательной новостью. — У меня же нет платья. И вообще…
— Есть у тебя платье. Госпожа Лендерт уже несколько дней занимается твоим нарядом. У неё были твои размеры, и я подумал, что будет неплохо сделать тебе сюрприз, — заявил этот мистер Неожиданность.
— А если бы я сказала, что хочу вернуться на Землю? — сощурилась и дерзко посмотрела на де Горта.
— Я надеялся, что ты этого не скажешь, Лиза.
— И правильно делал, что надеялся, — улыбнулась, смягчившись, а потом задумчиво повторила, так до конца не веря, что всё происходит на самом деле: — Значит… завтра коронация.
— И свадьба, — напомнили мне о событии, о котором я теперь уже точно не забуду.
И вряд ли усну сегодня. А раз не усну я, то и кое-кому тоже спать не позволю.
— А скажи… — Скользнув по груди Стального пальцами, невинно так поинтересовалась: — Что насчёт брачной ночи? Есть какие-нибудь традиции? Она у вас бывает до свадебной церемонии или после?
Мэдок приподнялся на локтях, и я ощутила на себе его жадный, обжигающий взгляд.
— У нас с тобой, Лиза, она может быть и до, и после.
— Согласна и на до, и на после.
Не успела это сказать, как меня подхватили на руки и понесли на кровать.
* * * * *
Следующее утро выдалось суматошным, нервным и очень волнующим. Сначала не заладилось с завтраком, я не смогла проглотить ни кусочка — напряжение комом застряло в горле. Потом меня начал методично доводить Морок, решивший поприсутствовать на примерке свадебного платья.
«А ничего, цыпа, что ты уже замужем? Тебя этот момент не смущает?» — широко зевая, полюбопытствовал вейр.
«Не смущает, — ответила ему телепатически, дабы не шокировать портниху. — Замужем была Лиза Власова, да и то неудачно. А сегодня замуж выходит Филиппа Адельвейн».
Придётся привыкать к новому имени, но… Я ведь и есть Филиппа. Так меня назвали родители, и я буду с гордостью носить это имя.
«И то правда… А платье, как по мне, широковато».
«Иди ты… в вейрюшню к Гертруде», — от души пожелала ворчуну и со счастливой улыбкой покружилась перед зеркалом.
Назвать созданный Амалирой наряд просто платьем у меня язык не поворачивался. Это была сказка. Самая настоящая ожившая девичья мечта.
Пышное, воздушное, из нежного шёлка, светлого с жемчужными переливами, украшенное тончайшим кружевом, оно идеально подходило для сегодняшнего торжества. И село на мне тоже идеально, словно только того и ждало. Юбка действительно была очень пышной, но за время, проведённое на Шаресе, я успела привыкнуть и к корсетам, и к кринолинам и уже почти ничего не имела против здешней моды.
Почти…
«И с волосами надо что-то делать, торчат во все стороны соломой», — продолжало бурчать красноглазое чудовище.
— Одну секундочку, — сказала я портнихе.
Подхватив юбки, приблизилась к вейру. Опустилась перед ним на колени и мысленно спросила:
«Ты что, и к Мэдоку меня ревнуешь, оттого такой мрачный сегодня?»
Вейр наигранно безразлично фыркнул:
«У тебя, цыпа, из-за этой свадьбы совсем мозги всмятку стали!»
«Ты же знаешь, что я тебя люблю? — мягко погладила дога по холке. — Очень-очень. Мэдок мой самый любимый мужчина, а ты мой самый любимый вейр. Честное королевское слово».
«Да что мне… Да я…»
Не знаю, умеют ли вейры смущаться, но мой вейр если и не засмущался, то точно растерялся от такого признания.
