Ведьма несколько раз щелкнула пальцами, вытянула палец, затем отмахнулась и выдохнула:
– Мне нужно выпить… И охладиться… Шипучка из морозилки, она сойдет. Наливай!
Михаил, цыкнув зубом, взялся за бутылку, сдернул фольгу, стал откручивать проволоку. Раскачал пробку, вынул без хлопка, наполнил бокалы, протянул один Умиле:
– Твое здоровье, волшебница!
– Поставь на стол! – потребовала ведьма. Она успела немного успокоиться, но прикосновений ифрита все еще опасалась.
– Как скажешь! – Мужчина опустил фужер на столешницу и отступил на пару шагов. Сделал большой глоток и спросил: – Скажи, моя девочка… С чего это тебе вдруг пришло в голову меня соблазнить? Музыка, халатик, запахи, полумрак… Что это было, волшебница?
Ведьма тяжело вздохнула.
Всего минуту назад идея поближе сойтись с Михаилом казалась ей гениальной. Ведь не станет же ифрит жрать свою любимую, пусть даже в самое голодное время?
Однако, парочку мелочей она и вправду не предусмотрела…
– Умила? – наполнил о себе колдун.
Женщина вздохнула, подошла к столу, взяла свой бокал, залпом опрокинула и развела руками:
– Это был чудесный вечер, Миша, ты оказался прекрасным кавалером, а та блондинка смотрела на тебя с таким вожделением, что я даже заревновала. Вот мне и показалось… Почему бы не закончить столь удачно начавшийся день так, как это полагается в цивилизованном обществе?
– В постели?
– Так устроен мир, – королева богемы виновато пожала плечами. – «Секс, наркотики, рок-н-ролл». И раз уж начался такой разговор, то давай, нежить, признавайся: скольких красных девиц ты уложил в могилы за свою трехсотлетнюю жизнь?
Говорить ифриту правду ведьма не собиралась и потому поспешила сменить тему, пока тот не начал вдаваться в детали.
– Ни одной. – Михаил снова наполнил ее бокал.
Умила тут же выпила, протянула фужер за добавкой и недоверчиво покачала головой:
– Хочешь сказать, за три века у тебя не случилось ни единого удачного романа?
– Я встречался только со смертными девушками, – ответил мужчина таким тоном, словно бы это все объясняло.
– И-и-и… Что? – Умила выпила. – Хочешь сказать, для них это безопасно?
– Само собой… – Ифрит поставил опустевшую бутылку на пол и сел в кресло.
– Но почему?
– Потому что они смертные.
Умила, допив вино, сходила на кухню, принесла еще бутылку, молча сунула мужчине в руки, поставила перед ним свой бокал. Ее еще продолжал бить мандраж.
Ифрит пожал плечами, откупорил бутылку и снова наполнил фужеры.
Ведьма взяла свой, села с ним в кресло и только оттуда спросила:
– Может просветишь, Мишенька, откуда простым смертным перед нежитью и чародеями такая преференция?
– Ты знаешь, каков главный признак сотрясения мозга?
– зачем-то принюхиваясь к вину, спросил ифрит. – Потеря памяти! Смертные забывают от нескольких секунд до минут о последних случившихся с ними событиях. То есть, ведут себя в точности так, как простенький персональный компьютер, который внезапно выдернули из сети. Содержимое оперативной памяти теряется, содержимое жесткого диска остается. Вставляешь вилку обратно в розетку, и все, кроме последних минут, в электрической памяти машины тут же восстанавливается. Так и с людьми. При сотрясении мозга энергетическое тело смертного умирает, но физическое тело восстанавливает его быстро и качественно, без особых проблем. Все, кроме краткосрочной памяти.
Михаил пригубил шампанского.
– А я? – Ведьма опять выпила вино залпом.
– Если смертный – это простенькая персоналка, то ты, волшебница, в сравнении с оным, есть супермощный банковский компьютер, – подмигнул воспитаннице ифрит. – Что случится, если такая система вдруг забудет события нескольких последних минут? Переводы, списания, введенные пароли, открытия счетов… Все!
– Кирдык банку, – признала женщина.
– Именно, – согласился мужчина. – Энергетическое тело чародея очень сильное, насыщенное. Оно намного превосходит возможности смертной физической оболочки и в значительной степени пребывает за ее пределами. Физическое тело колдуна, увы, не способно восстановить его ауру. Его «жесткий диск» слишком мал для подобной «оперативной памяти». Так что, если я вдруг случайно слизну всю энергетику твоей подруги, она всего лишь ненадолго потеряет сознание. Спустя некоторое время Настя мирно проснется, живой и здоровой. С маленьким провалом в памяти, но зато бодрой и отдохнувшей, со свежими силами. Сиречь, с обновившейся аурой. Если же я слизну твою – то это кома и смерть. Твоя личность в любом случае перестанет существовать. А мне не хочется терять столь очаровательную воспитанницу.
– Как интересно… – пригубила шампанское женщина.
– И часто ты усыплял своих подружек?
– Бывало… – болезненно поморщился колдун. – Самое обидное то, что случалось такое неизменно в самые лучшие, самые яркие моменты отношений. Когда вот оно, когда наступил самый сладкий и сочный момент! И вдруг бац: девица сладко посапывает, и потом совершенно не помнит, насколько ей было хорошо… Вот и как, по-твоему, при этом возможно наладить крепкие любовные отношения?!
– Мои соболезнования, ифрит, – приподняла бокал ведьма.
– Есть и хорошая сторона. Когда женщина взрывается страстью, из нее хлещет такая бешеная энергетика… – Михаил мечтательно покачал головой. – Не со всякого оборотня или упыря удается столько высосать, сколько она добровольно отдает!
– Значит, ты все-таки можешь жить без охоты на ведьм? – навострила уши Умила.
– Я не суккуб, это не мое, – покачал головой Михаил.
– Случайно несколько раз выходило, только и всего. Но отношения из-за этого обычно быстро портились.
– Но питаться смертными ты все-таки можешь?
– Да дались тебе эти смертные, Умила! – Ифрит начал проявлять недовольство. – В последние дни ты неизменно заворачиваешь к ним все наши разговоры! У тебя что, возникли какие-то проблемы с обычными людьми?
– Это у тебя проблемы! – попыталась отодвинуться от гостя ведьма. И поскольку кресло не шелохнулось, пересела на подлокотник. – За последний месяц в моей галерее появился всего один вампир, да и тот полудохлый. Целый месяц никакой еды! Я же вижу, что ты голодаешь! И я не хочу тебя потерять. Ты беспокоишься обо мне, а я о тебе, что в этом плохого? Я же знаю, как устроен мир! Временами дичи становится слишком мало, хищники голодают, жрут друг друга или просто мрут. После этого охотников становится совсем мало, дичь плодится и для выживших зверей наступают райские времена. До тех пор, пока их опять не становится слишком много. Так вот, мой зверь… Я не хочу, чтобы ты сдох навсегда среди всех прочих! Если в голодное время можно перекантоваться на смертных, то почему бы тебе этим не воспользоваться?
