В остальном у Анастасии все было средненько. Среднего возраста, среднего роста, средней комплекции, средней фигуристости. И работа получалась средненькая: брать бумажки с левой стороны стола, просматривать, вбивать цифры в таблицу, открытую на экране ноутбука, и перекладывать на правую половину. Время от времени, глядя в бумажки, женщина начинала злобно ругаться – и это доказывало, что ее занятие было отнюдь не бессмысленным времяпрепровождением.
Дверь, открываясь, слабо скрипнула, и внутрь вошел пузатенький мужчина под пятьдесят: кудряшки с проседью, растянутый свитер, штаны из плащевки со множеством карманов. И у женщины тут же грозно сверкнули глаза:
– Костя, я твоего Валерьяныча убью! Подкараулю в цеху и дам по голове самой тяжелой арматуриной, какую только смогу поднять! Что за идиотская привычка месяцами таскать счет-фактуры в карманах, а потом вываливать кучей, когда для налоговой уже пришлось «липу» задним числом составлять?!
– Я его предупрежу, чтобы ходил в каске, – усмехнулся мужчина, присаживаясь на подоконник.
– Да не смешно, Костя! – еще больше повысила голос женщина. – Мы в этом месяце по накладным отгрузили четыре фермы на четыре двести семьдесят семь тысяч рублей суммарно, но при этом за весь год не закупили металлопроката ни на одну копейку! Вот и из чего ты все это сварил, Костя, ты можешь мне ответить? Получается, либо мы железо воруем, либо накладные липовые! Тебе по какой статье сидеть больше нравится? Ты понимаешь, что сделает с нами налоговая, если вдруг затребует документы для поверки? А Валерьяныч твой, зуб даю, где-нибудь в августе припрется, прогнусавит: «Ой, Настенька, я тут в ящике нашел…», – и у меня, блин, опять двойная бухгалтерия получится! Если и вовсе не тройная! Имей в виду, Костя, ты гендиректор, ты в стороне не отсидишься! Если меня посадят, я тебя за собой потяну, так и…
– Я нашел кредит, – тихо сказал мужчина, и гневная тирада мгновенно оборвалась.
– Сколько?
– Пятьдесят шесть.
– Пятьдесят шесть чего? Тысяч? Миллионов? Дней?
– Пятьдесят шесть процентов.
– Да ты охренел, Костя! – развела руками женщина. – Больше половины каждый год! Где ты такого полоумного ростовщика выкопал? Где мы потом деньги возьмем, чтобы за это расплатиться? Костя, мы наркотиками не торгуем, у нас легальный бизнес. На строительстве таких доходов не бывает!
– Буржуй обещал помочь с заказами.
– Под пятьдесят шесть процентов годовых?! – Главбух покачала головой: – Костя, это какой-то криминал. Нас или посадят, или разденут до нитки и пустят по миру.
– Настенька, милая, – вздохнул генеральный директор, оглаживая ладонью свитер в крупную клетку. – Ты наш прошлогодний баланс помнишь? Мы в минусе на два с половиной миллиона. У нас три площадки «висят» без заказов, потому как соседи стройку заморозили, и перспектив ноль целых, хрен десятых. А аренда капает! Плюс техника тоже в долгосрочной аренде, аванс за нее ушел, минус – цех всего на двадцать процентов загружен. И кредит банковский в сентябре гасить. Восемь миллионов активов против двенадцати миллионов долгов.
– Двенадцать миллионов семьдесят две тысячи пятьсот сорок рублей, – машинально поправила бухгалтер.
– Вот именно, Настя, – кивнул мужчина. – Нас уже невозможно «раздеть». Любая церковная крыса богаче нас на двенадцать миллионов семьдесят две тысячи пятьсот сорок рублей. Потому, как на ней хотя бы нет такого долга, а у нас есть. И перекредитоваться при подобном балансе нам никто не даст.
– Мы можем выиграть тендер на перекладку канализации в Новаторах. Если получим аванс, есть шанс выйти в ноль.
– Можем выиграть, можем не выиграть, – пожал плечами директор. – Только «ноль» – это ничто. Настя, мы банкроты. Без этого кредита пойдем в сентябре с молотка. А с ним появится шанс еще годик побарахтаться. Пять миллионов. Закроем разрыв в финансах и еще лимон с половиной останется на развитие.
– А потом на нас будет висеть семнадцать с половиной миллионов!
– Двенадцать или семнадцать – какая разница? – пожал плечами директор. – Нам ни того, ни другого долга не погасить. Так что хуже не будет. – Мужчина поднялся, вытянул из-под футболки файлик с документами и положил ей на клавиатуру. – Этот кредит – наш последний шанс. Так что выбирай: или мы сдаемся, или подписывай.
Женщина поджала губы, вытряхнула документы. Пробежала глазами.
– Что еще за «особые условия»?
– Замена охраны, доступ к бухгалтерским документам, проверка всех наших компьютеров на «закладки». – Директор вернулся на подоконник. – Кредитор не дурак и не хочет, чтобы мы, получив кредит, продали имущество, вывели активы и сдернули на Гаити греть пузо на солнышке. Так что за нашими вещами и своими деньгами он собирается присматривать.
– Говоря по-русски, «Тюменский инвестиционный фонд» намерен провести в нашей конторе полный аудит, – вздохнула женщина. – Помнишь, что я тебе говорила про Валерьяныча? Имей в виду, Костя, если меня спросят про железо, то я скажу, это вы с ним вдвоем воровали, а меня заставляли молчать под угрозой пистолета!
Она поставила размашистые подписи на обоих экземплярах договора и передала гендиректору:
– Ладно, последний брык утопающей лягушки. Коли не смогли, то хотя бы попытались.
– Спасибо, Насть, – обрадовался мужчина. – А Валерьяныча я сейчас пну, прибежит.
– За кабалу спасибо не говорят, – отмахнулась женщина. – Чувствую я, добром все это не кончится. Надеюсь, отдуваться будем вместе, а не как с отчетностью… Ладно, иди. Мне тут опять до полуночи фактуры разгребать.
– Я же тебе предлагал, Настя, давай наймем кого-нибудь, раз ты одна зашиваешься!
– Костя, – подняла на него голову главбух. – Кого наймем, на какие шиши?! Иди лучше, найди заказы. Хотя бы на миллион. Иначе попадем в банке на картотеку и придется увольнять рабочих.
* * *
Анастасия Комякина никогда не верила в чудеса – однако, как ни странно, деньги по кредитному договору поступили на счет «Домдорстроя-17» уже через день после подписания документов.
Во что она верила – так это в неизбежность неприятностей.
И они тоже наступили – с обреченностью осенних дождей.
На пятый день после того, как главбух поставила свой автограф на подсунутых бумагах, гендиректор вошел к ней в кабинет и положил на клавиатуру ноутбука синюю карточку, на которой значилось:
«Специалист по ведению сложных переговоров».
Далее телефон, электронный адрес и имя с фамилией, читать которые женщина не стала.
– Что это, Костя? – просто спросила она.
– Представитель тюменского инвестфонда просил давать этот телефон всем, у кого возникнут к нам вопросы. – Мужчина нервно поворошил свои подернутые сединой кудряшки. – Дескать, пусть обращаются непосредственно к ним.
– Какие еще вопросы?
