– Спасибо за приглашение, но золото – это не мое, – покачал головой отставник. – Я прошу прощения…
Мужчина устремился к жене, овладевшей сразу двумя бокалами вина, прихлебывая по очереди из обоих. Она уже присматривалась горящим взором к субтильному субъекту в шароварах, свободной шелковой рубахе и в великоватом берете… А может быть – к пейзажу за его спиной, составленному сразу из трех дополняющих друг друга полотен, висящих с небольшим разносом и на разной высоте.
– Твое колдовство оказалось удачным, нежить, – негромко похвалила ифрита Умила, бесшумно подкравшаяся сзади. – Как я вижу, уже не наша дамочка по супругу плачет, а он сам за ней бегает.
– Говоря по совести, волшебница, здесь не столько моя заслуга, сколько ее самой, – пожал плечами чародей. – Жизнерадостные люди всегда привлекательны, а плаксы вызывают отторжение. Сюзанна смогла стать жизнерадостной.
– Не прибедняйся, Миша, – ведьма положила подбородок ему на плечо. – Ведь это ты ее научил, что именно нужно делать. Да и твоя порча, вестимо, свою роль тоже сыграла.
– И то верно, моя девочка, – смиренно согласился ифрит. – Я молодец. Кстати, ты принесла?
– Кстати, возьми. – Умила опустила ему в карман тяжелый телефон. – Как ты просил, я его зарядила и поставила на звонок немецкую колыбельную. Только не спрашивай, какую? Что в интернете первым попалось, то и закачала. Номер скинула тебе эсэмэской.
– Спасибо, волшебница, – кивнул ифрит. – Ты не займешь на некоторое время свою подругу? Не хочу, чтобы она начала меня искать.
– Если она лишняя, – отступила на полшага ведьма, – зачем ты привел ее с собой? Настюха не любитель светских раутов. Добровольно бы она сюда не заявилась.
– Мне нужно алиби. Один человек, пришедший и ушедший вместе со мной куда надежнее, нежели даже десяток свидетелей, заметивших меня вполглаза и без особой уверенности. И не имеющих желания таскаться по допросам и опознаниям.
– Ладно, нежить, – громко цыкнула зубом Умила. – Будь по-твоему. Иди, хулигань. Я прикрою.
Она высоко вскинула подбородок, провела ладонями по рукам, затянутым в тонкие матерчатые перчатки, по талии, сверкающей от блесток на изумрудном бархате, и бесшумно скользнула вперед. Мимоходом подхватила со стола два бокала с шампанским, а затем прокралась вдоль стены к женщине, пристально разглядывающей пейзажи:
– Привет, подруга! – в самое ухо прошептала она. – Ну, наконец-то! Ты все же соизволила посетить мою галерею. Не желаешь приобрести живописное полотно для украшения спальни? У меня в закрытой половине есть крайне интересные произведения. Лично тебе готова подарить любое из них всего за половину цены!
– Привет, Умила! – Анастасия рассмеялась и крепко обняла ведьму. – Сто лет тебя не видела! Ну, рассказывай! Как живешь, что делаешь? Что осталось по-прежнему, что изменилось?
Ведьма чуть прищурилась и завистливо покачала головой. Еще никогда раньше она не видела свою подругу такой счастливой и жизнерадостной.
И это – жертва, отданная ифриту на корм!
* * *
Михаил тем временем прошел в кабинет хозяйки галереи, свернул за ширму, шагнул в зеркало. Провел ладонью перед лицом, призвав в помощь изменчивый лунный свет, набрал номер и женским голосом испуганно прокричал:
– Помогите мне! Помогите, скорее! Он здесь! В нашем доме призрак! Их много! Много теней! Они меня трогали! Они холодные! Они пахнут цветами и поют! Они постоянно поют…
– Подождите! – Экстрасенс, которого набрал ифрит, безуспешно попытался вставить в испуганный монолог хотя бы одно слово.
– Они поют колыбельные и ходят по дому! – продолжал истерить Михаил. – Они как тени, но пахнут! Они на втором этаже! Помогите! Спасите нас! Убейте этих монстров!
– Где вы, хотя бы, находитесь? – все же пробился в монолог Руденко.
– Мы прячемся! Мы заперлись в безопасной комнате! Помоги-ите-е-е!!!
– Адрес назовите! – рявкнул экстрасенс.
– Сосновская, тридцать пять! Они здесь, я слышу их! Они нас ищут… – Михаил внезапно отключился, отправился в хозяйскую спальню. Еще раз осмотрелся в комнате перед ней: одно из окон закрыто снаружи черной панелью, во второе слабо светит уличный фонарь. Стол, диван, угловые полки. Два ковра на полу, один поверх другого, позволяли ступать совершенно бесшумно. Камера в углу, в трещине между штапиками, спрятана так хорошо, что невозможно различить, даже зная, где она находится.
Однако, чего-то не хватало…
Михаил прошелся, покрутил головой, почесал в затылке…
– Кажется, я понял, – пробормотал он. – Здесь слишком чисто и аккуратно.
Комната действительно выглядела необжитой – словно декорация к фильму. Посему ифрит прошел в опочивальню, слегка разворошил постель, вытянул одну подушку, кинул в комнату на диван. Хоть какой-то признак пребывания живого человека!
Михаил удовлетворенно кивнул, положил телефон на шкаф и толкнул подальше от края. Затем прошел по дому, включил свет в ванной и распахнул дверь. Оставил освещение на лестнице, на кухне. Включил в гостиной телевизор – но работать оставил в темноте. Взял с полки рекламный проспект, хорошенько его помял, бросил на пол. На кухне набрал посуды, кастрюлю метнул в коридор, пару блюдец выставил на стол, поварешку сунул в раковину – так, чтобы ручка торчала наружу.
– Так куда больше похоже на жизнь… – решил он.
Намочил палец в воде под краном, начертал на стене руну вызова ветра – для ощущения сквозняка и как признак магического присутствия. Еще одну сделал в коридоре перед лестницей. Взял из шкафчика полотенце, пару рюмок. Поднялся наверх, рюмки выставил на стол перед спальней, полотенце повесил на спинку стула. Получился добротный живописный беспорядок.
Ифрит вернулся на кухню, достал из кармана кусочек сахара, поднес к губам, выдыхая столько силы, сколько еще мог, положил на стол возле раковины:
– Вострухи-челядницы, в делах земных урядницы, примите мое угощение, в семью мою посвящение. Не прибирайте здесь до моего возвращения, но дом обороните.
Михаил всегда поселял вострух в домах, оставшихся без жильцов. Ибо сигнализация сигнализацией, но присмотр разумных существ куда полезнее. Хранительницы и пыль приберут, и любопытных прохожих спугнут, и всяких вредных тварей вроде мышей и тараканов прогонят. А всего-то и хлопот – немного напитанного силой сахара раз в неделю оставить.
Без всего прочего крохотная нежить обходились с легкостью. Даже без еды.
Ифрит осмотрелся еще раз. Потом выглянул в окно.
Снаружи было тихо.
– Долго он, однако… – удивился хозяин дома, поднялся наверх, выглянул наружу еще раз. Пожал плечами и перешел к другому, затемненному окну. Пригладил волосы перед своим отражением, поднялся на подоконник и нырнул в чисто вымытое холодное стекло.
В кабинете Умилы Сохо, больше похожем на дамский будуар, он присел на край стола, помахал в воздухе руками, разгоняя морок – и прежде, чем тот затянулся снова, достал фужер и бутылку минеральной воды. Налил – но выпить не успел. Смартфон завибрировал, на экране появилась картинка с камеры над входом в коттедж.
