— Значит так, — официальным голосом продолжал Вадим. — «Волчиху» разгрузить, продовольствие вернуть на склад. После этого и только после этого пусть его забирает Симаков. А Егоршин у нас совершит путешествие на борту «Александре Брусенцове»… Или нет, лучше на «Нелли Блай». А то знаю я Симакова, он в пути Егоршина выпустит…
— Суров ты, Вадька… — тихо сказал Кудашов.
Не отвечая, Вадим подошёл к окну. На широком асфальтированном дворе перед опустевшими цехами только что остановился автобус. Выходящих пассажиров с неизменными рюкзаками и сумками встречала высокая светловолосая девушка, в которой трудно было не узнать Вику Рунёву.
В строгом деловом костюме, при юбке и зауженном в талии жакетике Вика Рунёва имела вид строгий и официальный, что не мешало ей оставаться очаровательной. Глядя на неё, Вадим вспомнил, как два года назад она буквально не расставалась с Кудашовым, целуясь по поводу и без… А год назад, когда Кудашов перестал обращать на неё внимание, горько плакала…
В кабинете раздался звонкий сигнал селектора.
— Алексей Викторович! — доложил дежурный диспетчер. — По «серому» просёлку в сторону Расположения движутся три чужих легковых автомобиля.
— Что? — спросил Вадим, отходя от окна. — Внимание! Говорит Лукашин. Сообщите подробности. Какие автомобили? Сколько в них людей?..
— Минуточку, — ответил диспетчер. — В настоящий момент прямое наблюдение невозможно, даю запись…
Экран стоявшего на столе компьютера осветился, показав участок дороги, три припаркованных автомобиля и компанию явной «золотой молодёжи» у обочины, как раз напротив «секретных ворот». Рядом с сытым, наглым, похожим на цыгана красавцем стояла красивая светловолосая девушка. Какая-то удивительно светлая, ясная, в этой вульгарной компании она выглядела откровенно чужой. Вадим отвернулся.
— Где они сейчас? — спросил он, наклонившись над селектором.
— Дальнейшее наблюдение невозможно, — доложил диспетчер. — У нас нет камер над «серой» дорогой. Их видели у ворот, они выехали из леса, не доезжая примерно километр до Расположения, и сразу же снова свернули в лес.
— Поднимите «ястребков», — распорядился Вадим. — Пусть прочешут лес вдоль дороги. На машинах они не смогут пройти по целине. Найти, ничего не предпринимать, взять под наблюдение. Всё.
Щёлкнув переключателем, Вадим выпрямился. Снаружи, за дверью послышались приглушённые голоса. Среди них выделался могучий бас Юрия Рунёва, физика-ядерщика, главного инженера компании, отца Саши и Вики. Был у него и старший сын, Дмитрий Рунёв, в настоящее время находящийся далеко отсюда, во главе операции «Снежок». Вадим покачал головой. Среди чиновников и инженеров пока ещё «Старосельской Промышленно-Производственной Компании» клан Рунёвых был многочисленным и самым сильным.
* * *
Три часа спустя уставший до невозможности Вадим с удовольствием растянулся на койке в маленькой каютке со скруглёнными стенами, удивительно похожей на железнодорожное купе — разве что в четыре раза больше. Как и в настоящем купе, здесь имелась прикреплённая к боковой стене откидывающаяся койка — правда, всего одна, снабжённая мягкой, крупноячеистой, как в гамаке, защитной сеткой. Сетку можно было натянуть над койкой, словно полог. Одеяло крепилось к постели липучками.
Помимо койки, в каютке находилось окно — вернее, заменявший его широкий экран, под которым крепился откидывающийся столик. Открываясь, раздвижная дверь уходила в стену. Только, в отличие от настоящего поезда, дверь выходила не в коридор, а в такой же маленький и тесный кабинет, где имелся стол с креслами и встроенным компьютерным терминалом.
Стены покрывал мягкий светло-кремовый материал, которым были так же отделаны и дверцы маленьких лючков и встроенных шкафчиков. В один из них Вадим поставил чемодан с документами и двумя оставшимися золотыми слитками. Пахло свежим, ещё не разработавшимся пластиком и кожей. Из скрытых воздуховодов тёк прохладный воздух.
Сигнал зуммера буквально вырвал Вадима из полудрёмы.
— Да, — сонно сказал он в трубку висевшего над изголовьем интеркома.
— Прошу прощения, — доложил дежурный диспетчер. — Вы просили сообщить о посторонних, появившихся на «серой» дороге.
— Слушаю, — отстегнув закреплённое на «липучках» одеяло, Вадим спустил босые ноги на пол.
К этому времени он и думать забыл о «светлой» девушке и не совсем подходящей для неё компании, негодуя главным образом на себя — за то, что не догадался выключить интерком.
— Они на озере, примерно в пятнадцати километрах отсюда, между большим болотом и старой железнодорожной веткой, — доложил диспетчер. — Развели костры, пьют, поют и пляшут и, кажется, собираются провести так всю ночь.
Вадим едва не застонал от разочарования, нехорошим словом поминая параноиков из службы безопасности, понатыкавших камер на всех дорогах. Экая невидаль, компания мажоров, вздумавшая устроить пьяный пикничок в ночном лесу. А учитывая тёплое время года и тёмное время суток, возможно и не только пикничок. Плохо было то, что они обнаружили проложенную лет десять тому назад и почти тогда же заброшенную дорогу…
— Картинка есть? — спросил он.
Некоторое время он молча смотрел на пляшущую вокруг огромного костра шумную, пьяную, быстро теряющую человеческий облик толпу. До свального греха ещё не дошло, хотя кое-кто из увешанных цветочными гирляндами девушек уже размахивал над головой платьями, футболками и лифчиками. Вадиму сделалось грустно. Жрать и пить, морду бить…
— Диспетчер! — хрипло сказал он. — Картинку и координаты на «Александра Брусенцова». Всё.
Переключив интерком, Вадим вызвал центральный пост «Александра Брусенцова», искренне надеясь, что занятый вырученными контейнерами Симаков ещё не спит.
— Координаты тебе сейчас сбросят, если ещё не сбросили, — закончил он, изложив ситуацию. — Слишком близко от нас, чревато. Выведи разъездной катер, пусть пройдёт над ними на бреющем…
— Как же так, Вадим Евгеньевич! — удивился Симаков. — А огласка?
— Осталось два дня, теперь уже всё равно, — ответил Вадим. — Думаю, для всех нас это теперь любимая отговорка. А если ты боишься, не возвращай катер назад. Отправляй его наверх, мегаметров на тридцать. Упасть не успеет, а через два дня, поднимаясь, мы его подберём…
Глава седьмая
Как страшно было в лесу
Марину разбудил утренний холод. Спросонья не разобрав, что случилось, она завозилась в ворохе сухой листвы, тщетно пытаясь натянуть несуществующее одеяло, то и дело повторяя: «Да-да! Сейчас встаю, мамочка!».
Наконец, холод и утренняя роса взяли своё. Открыв глаза, девушка с удивлением обнаружила себя прикорнувшей у ствола толстого дерева, в овраге с поросшими травой склонами и болотистым дном, где среди затянутых ряской зелёных луж росли низенькие уродливые деревца.
Вот тут она вспомнила всё. И праздник у костра, начавшийся так весело и закончившийся так скверно, и своё отчаянное бегство через лес. И даже, как проплакала полночи, свалившись в темноте в этот овраг.
