Перед его глазами снова возникла очаровательная, темноволосая Нина. Как же она похожа на Ассоль из старого советского фильма. Вадим тряхнул головой, прогоняя видение — и замер, не веря собственным глазам…
«Вот это и называется — помяни чёрта!..».
На асфальтированном «пятачке» перед входом в опустевшее заводоуправление стояла та самая, «светлая» светловолосая девушка — неожиданно маленькая, очаровательно чумазенькая, выглядевшая так, словно только что прошла пешком по дну болота. На левом виске темнела свежая ссадина с кровоподтёком, длинная серая юбка измялась и запачкалась, белая блузка была разорвана, а в прижатых к груди руках была зажата маленькая серая туфелька.
Глава девятая
Городок наш — ничего…
— Аллё! Простите, пожалуйста, здесь есть кто-нибудь?
Остановившись посреди улицы, Марина в недоумении посмотрела по сторонам. Она даже приложила ладонь козырьком к глазам, щурясь от яркого солнца. Шероховатый асфальт с бесчисленными выбоинками и вплавившимися мелкими камушками приятно холодил босые ноги.
Слева, вытянувшись в нитку, стояли невысокие, приземистые, одно- и двухэтажные здания почты, библиотеки и клуба. За железной оградой прятался детский садик с открытыми верандами, песочницами, качелями и каруселями. Справа, торцом к улице, стоял огромный, в четыре подъезда, девятиэтажный жилой дом с широкими застеклёнными лоджиями. Над подъездами с распахнутыми настежь входными дверями, и чуть ли не над каждой лоджией трепетал на ветру маленький белый треугольный флажок.
За девятиэтажным домом раскинулся скверик, где росли высокие сосны и маленькие рябинки. Узкие, посыпанные мелкой красно-бурой щебёнкой дорожки пересекали его во всех направлениях. Вдоль дорожек стояли деревянные скамейки на гнутых чугунных ножках. Чуть дальше, за деревьями, виднелись аккуратные белые коробочки двухэтажных жилых домов. И, куда не посмотри, не было видно ни одного человека.
— Аллё! Люди! Куда вы все подевались?
Как и в прошлый раз, девушке ответил лишь слабый шум ветра в высоких кронах. И, непонятно откуда взявшийся, но явственно ощутимый запах горелой бумаги. Ветер лениво перебросил по асфальту несколько смятых листков с формулами и чертежами. На тротуаре разноцветными мелками была изображена странная, лишённая сопел, непривычно-пузатая крылатая ракета. Корму ракеты окутывал голубой туман. И тут же — уже знакомая девушке картинка, крылатый парусный кораблик на фоне окружённого зелёной листвой, исчирканного жёлтыми линиями тёмно-бурого шара.
Если не считать свиста ветра и шума листвы высоко над головой, вокруг стояла полная, абсолютная тишина. Не звучали голоса, не говорило радио, не выводила рулады очередная модная певица, рассказывая «urbisetorbis»
[11] о своей несчастной любви. Никто ни с кем ни о чём не говорил, не ругался, не спорил. По асфальтированной улице не проносились автомобили, по аллейкам не гуляли пешеходы. Никто не возился во дворах особнячков, обнаружившихся чуть дальше, по левой стороне, за административными зданиями. У обочин было припарковано несколько легковых машин, а напротив заброшенного фабричного здания, стоявшего чуть дальше, за сквериком, обнаружился целый междугородний автобус — пустой, холодный, с распахнутыми настежь дверьми. На травяном газоне перед дверью стоял полураскрытый чемодан со сломанными замками.
В этом странном городе не было даже птиц — в ветвях деревьев над головой никто не копошился и не чирикал. Лишь кое-где по дорожкам прогуливались в поисках съестного «городские пернатые крысы» — жирные и тупые голуби-сизари. Во дворе двухэтажного светло-серого особнячка с башенкой-пристройкой покачивался на качелях забытый плюшевый мишка. Глядя на него сквозь прутья решётки, Марина сочувственно покачала головой: «эх ты, бедолага». Над металлической калиткой с кодовым замком и над входом в дом так же трепетали маленькие белые треугольные флажки. Где-то под землёй еле слышно продолжала басовито гудеть огромная мощная машина.
Улица вывела девушку на выложенную каменными плитами площадь перед длинным четырёхэтажным административным зданием. Посреди площади в широкой каменной чаше негромко журчал фонтанчик. Чуть в стороне начинался ещё один скверик — и не скверик даже, а обсаженная высокими тополями длинная двойная аллея. Перед зданием так же было припарковано несколько автомобилей. Из-за бетонного забора выглядывали белые и красно-кирпичные коробки цехов.
Слегка волнуясь, Марина подошла к крыльцу. Над вращающимися стеклянными дверьми трепетал белый треугольный флажок. Строгие буквы на остеклённой вывеске извещали, что перед девушкой головной предприятие «Старосельской Промышленно-Производственной Компании». На дверь кто-то прилепил квадратик клейкой бумаги со знакомым рисунком — крылатый парусный кораблик на фоне исчирканного жёлтыми линиями тёмно-бурого шара, заключённый в полукруг из зелёных ветвей.
Девушка вежливо постучала и, не дождавшись ответа, осторожно толкнула тяжёлую вращающуюся дверь. Внутри обнаружился просторный, погружённый в приятный полумрак холл. Обязательный барьер с турникетом, застеклённая кабинка для охранника — пустая, с полуоткрытой дверью и погасшим экраном компьютера. На стекле кабины приклеен знакомый рисунок. Металлическая перекладина турникета с открученными винтами безвольно свешивалась вниз.
Белый потолок, обшитые тонкой деревянной решёткой светло-кремовые стены, цветные репродукции на стенах, пальмы в кадках по углам, диваны и столики для посетителей вдоль стен. Широкая, идущая чуть наискось стойка с телефонами и компьютерными терминалами. Непонятно почему заключённая в металлическую трубу лифтовая шахта и вьющаяся вокруг винтом широкая лестница. Лестницу покрывал красный истоптанный ковёр.
— Аллё! — не особенно надеясь на ответ, позвала Марина.
Здесь ещё сильнее пахло горелой бумагой. На полу, вместе с окурками и комками засохшей грязи валялось несколько смятых листков. Первым побуждением Марины было выйти вон — помещение, как и весь город, было явно пустым и брошенным. Но тут взгляд девушки упал на телефонные трубки, выглядывавшие из-за ограждения стойки. Волнуясь, поминутно оглядываясь по сторонам, в любой момент готовая дать стрекоча, Марина осторожно пересекла помещение.
Не так давно здесь сидел не один, а целых два администратора — кресла оказались небрежно отодвинуты в стороны, мониторы погашены. Кто-то тоже налепил здесь клейкие квадратики с рисунками — два на поверхности стойки, один снаружи, на барьере и один прямо на чёрный экран монитора. Марину покоробило подобное варварство. Перед каждым креслом стояло по два телефона — внутренний с надписанным двузначным номером и городской. Не слишком надеясь на удачу, девушка подняла трубку — чтобы с удивлением и радостью услышать знакомые гудки.
Дрожащими руками Марина принялась набирать номер — и, не дождавшись ответа, вернула трубку на место. Она живо представила, что скажет мама, но самое главное — что может случиться с мамой от подобных вестей. Поколебавшись немного, девушка набрала другой номер.
