— Тимка, уймись! — зло бросил Лёша.
— А чо? — с деланным удивлением спросил Тимоня.
— Через плечо, — ответил Лёша. — Дурак!..
Тем временем Лика всем видом давала понять, как сильно она обиделась. Выкинув недокуренную сигарету, она неторопливо убрала мундштук в специальное гнездо в черепаховом портсигаре. Уткнувшись в мобильный телефон, она неторопливо листала ленту новостей, пестрившую сообщениями, связанными с появлением в Солнечной Системе первого внеземного государства.
Перед светофором, на котором снова вспыхнул красный сигнал, остановился новенький «Пежо». Стёкла были опущены и здесь, несмотря на то, что сидевшая за рулём изящная дама средних лет не курила вовсе. На заднем сиденье упирался передними лапами в стекло пристёгнутый за поводок йоркширский терьер.
«Согласно последним измерениям, в настоящий момент атмосферное давление на поверхности Марса составляет сорок процентов земного, — вещало радио. — Мы попросили прокомментировать эти сведения старшего научного сотрудника Пулковской обсерватории, Порфирия Петровича Влюбчивого. Порфирий Петрович! Пожалуйста, объясните нашим слушателям: сорок процентов — много это или мало?..»
«На самом деле, это не так мало, как может показаться, — ответил дотошной корреспондентке сытый баритон. — Да, в такой атмосфере не могут идти дожди и цвести яблони. Однако уже теперь человек может находиться на поверхности планеты без скафандра, ограничиваясь кислородной маской. Обнадёживает, что согласно нашим наблюдениям, это не предел — по орбите вокруг планеты вращаются достаточные массы. Нет сомнения, что в самое ближайшее время плотность марсианской атмосферы будет увеличиваться…».
Как и в прошлый раз, радио не успело договорить. Красный сигнал светофора сменился зелёным и, недовольно мяукнув, «Пежо» с йоркширским терьером умчалось прочь.
— Теперь пойдёт… — прокомментировал сообщение Тимоня. — Как доми’о. Когда костя’ки ставят, под во’ой и на лес’нице, и они од’а за дру’ой па’ают…
— Тимка, тля! — не выдержал Лёша. — Выражайся нормально. Достал уже своим прононсом…
— А он нормально не умеет, — объяснила Лика, на минуту оторвавшись от телефона. — Он думает, что когда говорит неправильно, то шибко крутой…
— На себя посмо’и, к’утая!.. — не остался в долгу Тимоня. — Кто в «Ористотее» в са’атницу наб’эвал?..
Компашка снова замолчала. Лика продолжала листать странички на экране мобильного телефона. Тимоня вертел головой, словно размышляя — чего бы ещё учудить. Только Лёша молча смотрел на спешащих по противоположному тротуару пешеходов. Стемнело. В скверике и на улице зажглись фонари.
— Надоело всё… — задумчиво произнёс Лёша. — В кабак что ли, закатиться?..
— Вау! — воскликнула Лика, да так громко, что Лёша с Тимоней вздрогнули. Аб-балдеть! Лёшка в киногерои выскочил! Блин, ну почему она, а не я?..
— Чо? — не поверил Тимоня. — В какие ки’оге’ои? Будя прика’ываться?
— Сам смотри! — огрызнулась Лика. — «Болливудская кинокомпания „Согата-М“ объявила о намерении…».
— Голли’удская? — не понял Тимоня.
— Болливудская, урод! — фыркнула Лика. — Это в Индии, они там вечно всякую фигню снимают. Слушайте дальше: «…объявила экранизировать историю любви президента Аресийской Республики. Предполагается, что главную героиню сыграет восходящая звезда Болливуда, очаровательная Зуайда Майлише — ради этой роли черноволосая красавица готова высветлить волосы. Роль обидчика предложена знаменитому Эйлану Капуру — многочисленные поклонницы уже высказались против того, чтобы их кумир играл негодяя. Кандидатура на роль главного героя пока обсуждается…».
— Тля! — с привычной злостью сплюнул на свежевыпавший снег Лёша.
— Ну почему же сразу «тля»? — делано удивилась Лика. — Лёшик, на этот-то раз мы чем недовольны? Аб-балдеть! В кои-то веки выпала возможность потусить с живым героем фильма… С режиссёром-то я уже знакома…
— Это с кото’ым? — поинтересовался Тимоня. — У кото’ого бо’ода в куд’яшках?
— Завидно, да? — спросила Лика.
— Дура! — так же зло ответил Лёша. — И ты, Тимка, тоже… Кретин полудурошный…
— Слышь, Леший! — глаза у Лики сделались, как чёрные щёлки. — Блин! Заколебал уже своей дурой. Чуть что, так сразу: «дура», да «дура». Совсем уже помешался?
— А ты и есть дура, Свинчакова! — огрызнулся Лёша. — Все шарики пропила, да пролюбила, последний остался, и тот отдаёшь. Пойми, наконец, что это нас с тобой и Тимычем в мировые злодеи записали. Хоть бы по статье шли, адвокаты бы отмазали… Как тогда, помните? А теперь… Тебе, Свинчакова, в машине ещё стёкла не били? Подожди, скоро побьют…
— Мне окна бить? — не поверила Лика. — За что? За то, что компашкой перепихнуться хотели, а дура не согласилась?
— За то самое, — подтвердил Лёша. — Отец правильно сказал: «сиди и молчи в тряпочку. Будешь сидеть молча — может и пронесёт. Начнёшь орать — найдутся идиоты, радетели за мировую справедливость». Кстати, вам обоим тоже прилететь может, за компанию… Блин, притащил девочку…
— Да зачем ты её в лес-то потащил, если она такая дура? — спросила Лика.
— Зачем? — переспросил Лёша. — Да затем же, зачем и ты, Свинчакова, в голом виде в «Ористотее» на столе танцевала. Поразвлечься хотел. Тля!..
Лика не ответила. Какое-то время компашка продолжала молча сидеть, глядя на спешащих прохожих и проезжающие мимо автомобили. На противоположной стороне улицы ярко светились витрины. Несчастный, сбитый Тимоней голубь подобрал крылья и медленно отполз за урну. Снег, ложившийся на мостовую и на тротуар, поначалу белый и чистый, быстро превращался в коричневую жидкую грязь.
— Слышь, Лёшка! — прервала затянувшуюся паузу Лика. — А, может тебе, эта… С опровержением выступить? Мол, я — это вовсе не я, и вообще, это она сама начала. Ну, до тебя домогаться. А потом спьяну в лесу заблудилась?..
— Ща, выступишь тут!.. — фыркнул Лёша. — Отец говорит, не было бы девочки, этот Лукашин её бы выдумал. У них там, наверху, какие-то свои тёрки…
— Ага!.. — жизнерадостно подтвердил Тимоня. — У них же пре’ний пре’идент умер, когда с амери’анским разгова’ивал…
— Точно, — согласилась Лика. — Прямо во время сеанса видеосвязи. Ихние прибегают, а он уже дохлый. Да тебе твоя красотка по гроб жизни обязана. Я бы, на твоём месте, с неё точно, утешительный приз бы потребовала… Блин, ну почему она, а не я?..
— Тебя, Свинчакова, только пусти… — заметил Лёша. — Кретинизм! Отец говорит, этот ихний Лукашин всё разыграл, как по нотам. Она — прекрасная принцесса, он — благородный рыцарь-спаситель, а мы… Мы с вами — подонки-насильники. Его — в президенты, её — ему в супруги, а нам — ждать линчевателей…
— Фигасе! — заметил Тимоня.
— Вау! — воскликнула Лика. — Аб-балдеть!..
— То-то же, — подвёл итог Лёша. — Ладно, ребята! Надоело всё, пошли в кабак…
