– Когда ты уже повзрослеешь! – рявкнула она на парня с лицом, испещренным прыщами, когда запущенная в кого-то точилка попала ей по руке. Потом она посмотрела на Майкла и закатила глаза, как будто они тут были единственные в своем уме.
Когда они сошли в Крилле, на продуваемой ветром площади рядом с морем, ему не хотелось ее отпускать. Ему хотелось пойти за ней, просто ради того, чтобы посмотреть, как она движется. У нее была прямая осанка, длинные ноги, подбородок надменно поднят. Но он сказал себе, что у него есть дела. На площади рабочие вытаскивали рождественскую иллюминацию из грузовика с гидравлическим подъемом. Библиотека находилась в величественном здании с колоннами и широкими каменными ступенями, которые вели к двустворчатой двери. Было закрыто. Библиотека открывалась в половине десятого. Он снова почувствовал раздражение. Пробурчал что-то о ленивых сотрудниках. В конце концов, мог бы пойти за девочкой до самой школы. Потом он сказал себе, что это не помогло бы настроиться на правильный лад. Пег всегда говорила, что когда-нибудь он крупно влипнет, если не угомонится.
Он спросил одного из рабочих, где тут можно выпить кофе, и ему указали на узкую улочку. Место называлось «Кафе у Вэла», здесь было шумно и душно. Напоминало кафе в Пойнте. Бекон в сэндвиче был прямо в его вкусе – хрустящий, с корочкой, – и он воспрянул духом. Он подумал, что в последнее время такие мелочи сильно стали влиять на его настроение. Интересно, всегда ли он был таким и испытывали ли другие люди то же самое?
Он знал женщину, которая руководила местной исторической библиотекой. Ее звали Лесли, она была бойкая и веселая, громкоголосая. Читатели в ее секции частенько отрывали взгляд от книг и неодобрительно цыкали. Он познакомился с ней как раз накануне пенсии. Проникся ностальгией по делу, которое бросал. У Лесли был архив спасательной станции и лоцманской штаб-квартиры в Пойнте, и он приходил почитать об истории. Там была одна фотография дома, где он жил все эти годы с Пег. Фото было сделано в двадцатые, и Пойнт тогда был совсем другим. Дюны тянулись дальше, и кроме двух домиков и маяка никаких построек не было. Перед домиком, прислонившись к двери рядом с входом, стоял мужчина с большими серыми усами и смотрел прямо в камеру.
Лесли сидела за своим столом и, заметив Майкла, посмотрела на него. Он видел по выражению ее лица, что она прочитала в газетах о Джини, но она ничего не сказала. Даже не показала, что узнала его, и он расстроился, потому что, когда он занимался своими исследованиями в Пойнте, ему казалось, что он ей нравился. Он объяснил, что его интересуют старые номера местной газеты, двадцатилетней, тридцатилетней давности.
– Их можно почитать?
– Да, конечно, – сказала она и улыбнулась. – Вы ищете что-то конкретное? – Она все еще сидела за столом и смотрела на него снизу вверх, из-за чего казалось, что она щурится.
– Нет! Ничего такого. Просто интересуюсь. – Он тут же пожалел, что ответил слишком резко, но она вроде бы не заметила. Она усадила его за машинку для микрофильмов и показала, как ею пользоваться, терпеливо повторяя инструкции, когда он просил.
– Если что-то понадобится, кричите. – Ее голос все еще звучал с другого конца большого зала. Она могла общаться с кем угодно из посетителей.
Он начал с момента убийства Эбигейл и дальше. Сначала он отвлекался на другие истории, не связанные с убийством. Быстро их пролистывал, а наткнувшись на фото Джини, закрывал глаза. Мысль, что она заперта в машинке, где на нее мог пялиться кто угодно, была невыносима. Его внимание привлекали менее драматичные истории. Самое большое контейнерное судно, когда-либо заходившее в Хамбер. Коровы, вышедшие погулять по реке во время отлива, которых связали на берегу. Фестиваль парусников в устье реки. Когда он посмотрел на часы на стене, было уже почти одиннадцать, а он все еще не нашел ничего полезного. Он заставил себя работать быстрее и стал натыкаться на упоминания о Ките Мэнтеле, на тексты и фотографии. Майкл отслеживал его в ретроспективе, словно проигрывал потертую старую пленку задом наперед.
Самые свежие статьи, те, которые попадались первыми, были положительными, и он едва сдерживался, чтобы не фыркнуть в голос. Была фотография Кита Мэнтела рядом с огромным картонным чеком – пожертвование «Мэнтел Девелопмент» благотворительной организации, помогавшей ухаживать за детьми-инвалидами. Сияющая девушка на кресле-коляске тянулась, чтобы подержать второй конец чека. Вот Кит Мэнтел с группой других людей, назначенных Национальной службой здравоохранения попечителями местной больницы. Кит Мэнтел в резиновых сапогах сажает дерево в саду начальной школы. Майкл пробурчал что-то о доверчивом народе, но, глядя на уверенное, улыбающееся лицо Мэнтела, он подумал, что, если бы не знал его лучше, если бы не вступил с ним в конфликт в деревне, то тоже клюнул бы. Поверил бы в Мэнтела, предпринимателя с совестью.
Отслеживая историю Мэнтела, он стал кое-что вспоминать. Кое-какие дела, которые он изучал раньше, когда единственная причина, по которой он не любил Мэнтела, заключалась в том, что этот бизнесмен был высокомерной сволочью, пытавшейся подорвать его авторитет в деревне. Краткий отчет о пышном открытии спортивно-развлекательного центра напомнил о разговоре со старым приятелем. Они вместе ходили в школу, но Лоуренс Адамс быстро поднялся благодаря семейному бизнесу и вдруг стал джентльменом. Занялся гольфом, выдвинулся советником от тори. Мэнтелу досталась пара больших контрактов, и Майкл разнюхивал почему. Они встретились – по просьбе Лоуренса – в маленьком захудалом пабе рядом с тюрьмой Халла. Странное место для встреч, не в его стиле.
– Почему здесь? – спросил Майкл.
– Здесь меня никто не узнает.
Майклу это понравилось. Он понял, что они близки по духу, что Лоуренс разделяет его паранойю насчет Мэнтела.
– Значит, Мэнтелу до тебя не добраться? – Он думал, что у Лоуренса слишком много денег, чтобы быть продажным.
– Он может добраться до кого угодно. Просто не стой у него на пути.
И он стал болтать о развлекательном центре, довольно бессвязно, и Майкл решил, что Лоуренс уже успел напиться.
– Контракт не должен был достаться ему. Мы приняли решение в комитете по планированию. Думали, что все решили. Потом вдруг тот, кто должен был получить контракт, отказался от тендера. Без объяснений. И контракт в итоге достался Мэнтелу. – Лоуренс оторвался от своего пива и посмотрел на него. – Ты же знаешь, как он начинал? Как сколотил первое состояние? – И тогда Майкл услышал эту историю о пожилой женщине, оставившей Мэнтелу дом, историю, которую он потом передал Вере Стэнхоуп, когда она постучалась к нему. И он до сих пор не был уверен в том, насколько она правдива.
Когда они вышли из паба и пошли к своим машинам, слишком пьяные, чтобы вести, на что им было плевать, Лоуренс сказал:
– Я серьезно. Держись от него подальше. Посмотри, что случилось с Марти Шоу. Он не был мне другом, но я бы такого никому не пожелал. Знаешь, за этим стоял Мэнтел.
Майкл не слышал о Марти Шоу и понятия не имел, о чем говорил Лоуренс, но потом навел справки и выяснил, что это тот человек, чье тело выбросили на берег волны. Майкл слышал об этом. Какой-то несчастный идиот из Крилла, который вошел в реку и утопился. Накануне того дня, когда нашли тело, только о нем в «Якоре» и говорили. Тогда он не понял, что между самоубийством и Мэнтелом есть связь, или не вслушивался.
