– Спасибо, – Ксандер слегка улыбнулся. – А ты никогда не хотел поступать?
Нэйтан покачал головой.
– Это не по мне.
На самом деле он никогда об этом даже не думал, догадываясь, что всю жизнь проведет на ферме, среди коров, которые не спрашивают о научных степенях, а потом Кэмерон преподнес сюрприз, записавшись на университетский курс в Аделаиде. Через три года он вернулся специалистом по агробизнесу, с кучей великих идей и кучкой новых друзей, которые время от времени заявлялись собирать пылищу на свои модные городские ботинки и озираться по сторонам с диким взглядом. Когда они обращались к Нэйтану, если он удостаивался, они всегда говорили заметно громче и медленнее, чем обычно.
– Так странно, – сказал Ксандер, глядя в отрытую коробку, – перебирать вещи тех, кого больше нет. Все это было важно для дяди Кэма, а сейчас кто-то другой возьмет и все выбросит.
– Да. Но много чего все-таки останется, – сказал Нэйтан. – Фермой по-прежнему кто-то должен управлять.
– Ты?
– Мне и с моей проблем хватает.
– Тогда кто? Баб?
– Наймут, наверно, управляющего. Ильза решит. Ей перейдет доля Кэма.
Ксандер провел пальцем по пыли на крышке потертого ящика.
– Кэм не увеличил долю Баба? И совсем ничего не оставил Гарри?
– Похоже. Но у Баба по-прежнему есть его треть.
– Да, но остальное у вас с Ильзой.
Что-то в том, как он это сказал, удивило Нэйтана, и он посмотрел на сына.
– И что?
– Да наверно ничего. Просто ее половина и твоя шестая часть составляют большинство. Интересно, что Баб об этом думает?
– А что ему тут думать, все остается точно так же, как при Кэме.
– Разве? Когда Кэм был жив, то они вместе с Бабом управляли этим местом…
– Не думаю, что Баб так на это смотрит. – Нэйтан вспомнил, как он мрачно зыркал на ежедневник в кабинете.
– Так или иначе раньше ты был в меньшинстве, а теперь управлять будете в основном вы с Ильзой. Динамика-то совсем другая.
– Вовсе нет. Ничего…
– Пап, расслабься, – сказал Ксандер, скрывая улыбку. – Это так.
Нэйтан почувствовал, как у него краснеет шея. Он не ответил.
– Не волнуйся, – сказал Ксандер, читая его мысли. – Не думаю, что другие заметили, но тебе стоит об этом подумать. Когда придется принимать решения, на чьей ты будешь стороне? Ильзы или Баба?
– Ни на чьей. Я выберу то, что лучше для фермы. – Нэйтан увидел выражение лица сына. – Нет, серьезно.
– Ладно. А Баб об этом знает? Или Ильза?
– Да, конечно. – Нэйтан нахмурился. Конечно, они знают, ведь это правда.
– Ну тогда все в порядке, – Ксандер открыл следующий шкаф.
Нэйтан достал с полки очередной ящик. Похоже, в нем не было ничего, кроме старых проводов. Он подавил зевок, так как начинал уставать, но не хотел уходить первым. На автомате он перебирал вещи, поглядывая на черный квадрат ночи по ту сторону двери. Ничего не было видно, но Нэйтан знал, что смотрит на юг. Где-то там была могила стокмана, а за ней начиналась его земля.
Его пустого дома не было видно даже на горизонте, но Нэйтан практически чувствовал, как он тянет его к себе. Вообще-то, это был очень даже приличный дом, с неплохой мебелью. Джеки не забрала с собой ничего – кроме Ксандера, – когда уходила. Проблема была в земле вокруг этого дома. Бесконечная головная боль, но все-таки она его кормила, и он просто не мог позволить себе ослабить поводья. Хотя иногда, а если честно, то всегда, ему хотелось, чтобы у него было куда сбежать. Он ненавидел этот дом. Это место казалось черной дырой, которая поглотила весь свет в его жизни.
Он серьезно подумывал все бросить, и не один раз. Плюнуть на все, даже дверь не запирать, и уехать прочь. Может, найти работу на рудниках на западе, но он боялся, что уже староват для этого. И если он и мог бросить землю, то долги по ней – нет. Они числились на балансе банка, и так или иначе их нужно было выплачивать. Слава богу, Лиз и Гарри уговорили его оставить шестую часть Бёрли Даунс. После всех списаний доход с нее не мог удержать его на плаву, но это было хоть что-то.
– Продай свою землю Кэму, – сказал ему Гарри два Рождества назад, после особенно паршивого года, когда Нэйтан сидел у них бледный как смерть. – Вечно ты пытаешься справиться со всем сам. Позволь ему ее выкупить. Пусть поможет.
Нэйтан сказал, что подумает. К тому моменту он приватно уже просил об этом брата трижды. Кэм смиренно просматривал подготовленные Нэйтаном таблицы, задавал вопросы, гладил свой подбородок, когда брат пытался найти положительные ответы там, где их не было. Кэм неизменно отвечал в одной и той же манере – и когда Нэйтан просил просмотреть расчеты, и когда умолял замолвить за него слово в городе.
Кэм делал паузу, небольшую, на долю секунды. Совсем как когда-то Нэйтан под тяжелым взглядом папаши, когда все было наоборот и в помощи нуждался юный Кэмерон. Нэйтана не переставало поражать, сколько смыслов может заключать в себе это неуловимое полусекундное молчание.
Ответ Кэмерона всегда был отрицательным.
Однако теперь, у Нэйтана, смотрящего на юг, ожила совсем другая мысль. Ксандер был прав. И Баб, кстати, тоже. Без Кэма расстановка полностью менялась. Без Кэма, вдруг понял Нэйтан, у него был шанс провести продажу, если ему удастся уговорить Ильзу и Баба. Он позволил себе на секунду представить, что все это могло означать, и неожиданно, впервые с тех пор, как он въехал на холм и увидел тело Кэмерона под брезентом, Нэйтан вздохнул чуть свободнее.
– Пап.
Он снова был в гараже. Ксандер держал что-то квадратное и тяжелое, наполовину завернутое в пузырчатую пленку. Большой бумажный пакет валялся у его ног.
– Что это? – Нэйтан вытер руки и подошел. Он увидел написанное аккуратными большими буквами имя Ильзы на пакете.
Ксандер придвинулся к свету, так чтобы отец видел, что у него в руках. Это была одна из картин Ло, профессионально обрамленная. На ней – семья из четырех человек с абсолютно узнаваемым Кэмероном, его женой и двумя дочками. Все на картине Ло улыбались…
– Здесь еще открытка. – Ксандер ее достал.
Это был маленький квадратик с лилиями на лицевой стороне. По лицу Ксандера Нэйтан понял, что тот уже знал, что в ней. Нэйтан открыл и прочитал написанные разборчивым почерком Кэма слова:
Прости меня.
Глава 20
Утром Ильзы уже не было.
Нэйтан проснулся гораздо позже, чем обычно, когда он открыл глаза, дневной свет уже пробивался в гостиную через занавески. Вчера вечером они с Ксандером копались в гараже допоздна, штормовой фонарь все горел в гараже, а они стояли и смотрели на слова Кэмерона.
