— Агла-а-ая… Даже твое имя меня возбуждает… — Он оторвался от ее груди, накрыл ладонями, зажав между пальцами, покрасневшие набухшие соски. — Давай заключим перемирие. — В такт каждому слову он сжимал ее грудь, а затем тер отвердевшие до каменного состояния соски. — Ты сделаешь вид, что простила меня. А я буду стараться заслужить твое прощение. И мы делаем то, чего нам больше всего хочется…
Аглая с трудом сглотнула. Сейчас ей больше всего хотелось слизнуть густые капельки, что вытекали из щели на головке. Она помнила его невероятный вкус: горячее вино, сдобренное пряностями. Кажется даже могла различить оттенки гвоздики, корицы и имбиря. Она не думала, что когда-нибудь будет сходить от желания попробовать на вкус мужской член. Но ей до безумия хотелось ощутить на языке твердую и бархатистую мужскую плоть. Почувствовать, как он пульсирует перед самым оргазмом, как напрягается, выстреливая горячей спермой ей в рот.
Это было ненормально. Подобная одержимость пугала. Аглая не хотела испытывать того, что испытывала. Она продолжала отчаянно сопротивляться, но с каждой секундой все больше поддавалась его медленным порочным ласкам.
— А потом ты снова захочешь сжечь меня? Или решишь устроить мне пытки?
— Знаешь… — Он прямо заглянул ей в глаза. От зрачков на радужки расползалась черная паутинка, и казалось, что кто-то разлил в его глазах чернила. — На одной из площадей в моей крепости стоят древние колодки. На них начертаны особые руны, которые на время лишают ведьму силы. Раньше в них заковывали пойманных ведьм. Они стояли на коленях, а шею и руки зажимали деревянные половины. — Дамазы убрал одной рукой волосы с ее лица, ласково пройдясь пальцами по скуле и виску. Аглая задрожала от обманчиво нежных прикосновений. Тело ответило еще одним потоком влаги. — Сейчас ими никто не пользуется. Но теперь я часто представляю, что они стоят в нашей спальне. И каждый раз, когда ты в чем-то провинишься, я буду заковывать тебя в них, а потом подходить сзади и иметь тебя… — Дамазы обвел пальцем узкий вход в ее влагалище: — Сначала сюда… А потом, когда ты кончишь, сюда… — Он повел рукой еще ниже, погладил чувствительную кожу, а затем неожиданно надавил на колечко ануса. — Вот такие пытки я тебе устрою…
Голос Дамазы совсем охрип и звучал, как рокот бури, утробное волчье рычание. Аглая выдохнула протяжный стон, когда оборотень надавил на вход в попку и проник в нее. Сладкое и чуточку болезненное растяжение пробежало по нервам электрическим разрядом.
Аглая закусил губу. Но Дамазы надавил еще сильнее, проникая глубже.
— Почему ты сдерживаешься? — Он наклонился и лизнул впадинку между ключицами. — Тебе же хочется стонать…
Аглая с трудом собрала мысли в нечто связное и сипло спросила:
— А если провинишься ты? Какие пытки должна устроить тебе я? Такие же?
Она лизнула собственный палец, опустила руки и накрыла ладонями его твердые ягодицы. Во взгляде Дамазы мелькнул вопрос, чернота зрачков хлынула дальше, почти полностью заполняя радужку, оставляя лишь яркий бирюзовый контур. Словно лунное затмение. Ободок сиял так ярко, что почти ослеплял. Аглая обласкала гладкую кожу, надавила, разводя в стороны половинки и слегка погладила расщелину между ягодиц.
Дамазы вздрогнул. По всему его телу прошла рябь, словно по воде. Ощутимая настолько, что передалась Аглае. Она улыбнулась, наслаждаясь его реакцией.
— Что ты..?
Аглая перебила его, покачав головой:
— Хочешь узнать, что ощущаю я?
С самого начала она воспринимала его как человека. Как обычного мужчину, к которым привыкла в своем мире. Но это было неправильно. Он родился в другом мире, где правят сила и оружие. С детства она был брошен и никому не нужен. Он привык в прямом смысле выгрызать право на жизнь. И он не был человеком. Он был зверем. Животным, которым правят инстинкты. Его человеческая часть подчинялась животной. Он принял и усвоил поведение людей, но это не значило, что он жил по людским законам.
Дамазы понимает силу, хитрость и власть инстинктов. Не смотря на все его угрозы, она до сих пор была жива. Он даже пытался за ней ухаживать, даря украшения, которые в ее мире могли себе позволить разве что жены миллиардеров.
Он привел ее в свой клан. И не хотел никуда отпускать. А ведь она была его злейшим врагом.
Лазаж рассказал, как он относится к клану, к своим воинам. У него не было семьи — того, что волки так почитают. И он не умел обращаться с женщинами. Следовало порадоваться, что такой мужчина достался именно ей. Что у него не было сонма любовниц, с которыми ее потом сравнивали бы. С Дамазы нужно было действовать хитростью. Дать ему то, чего он так желает. Это ведь совсем не трудно. Тем более, и на нее влияла эта проклятая непонятная связь.
Он ведь нуждается в ней… И она может быть его. Хотя бы на краткий миг. И тогда он сделает все, что ей нужно. А ей нужно выжить и вернуться домой.
Может и в самом деле пора перестать сопротивляться и довериться мужчине?
Эти мысли так быстро пролетели в ее голове, что перед глазами потемнело. В душе Аглая понимала, что врет самой себе, убеждая себя, что не сопротивляется его ласкам лишь потому, что хочет убедить его в своей покорности. Но это было хоть какое-то утешение, когда она осознавала, что сдается ему. Сдается просто потому, что он слишком сильно ее притягивает. Неужели она настолько слабая, что готова простить ему подобное обращение с ней? Может, она мазохистка? Или извращенка? Ну а как еще назвать женщину, у которой все нутро скручивается узлом предвкушения от рассказа о чертовых колодках? Ненормальная…
Дамазы смотрел на нее с непонимаем. Из приоткрытых губ вырывалось тяжелое дыхание. Остатки рубашки прилипла к влажной от пота коже. По лбу стекали капли испарины.
Он казался совершенным. Аглая слегка надавила пальцем, проникая внутрь его анального отверстия, растягивая до нельзя тугой вход.
Дамазы зашипел. Прямо на глазах его клыки удлинились. Аглая почувствовала, что сама дико возбуждается, лаская его подобным образом. Она никогда ни к кому так не прикасалась. Даже вообразить не могла, что сделает что-то такое.
Но с Дамазы в ней самой просыпались какие-то странные инстинкты. Хотелось подарить ему такие ласки, каких у него не было ни с одной женщиной.
Он замер между ее ног, хрипло дыша. Бездумно гладил ее грудь, сжимая и выкручивая сосок. Аглая надавила еще чуточку сильнее. Когда до половины ввела в него палец, преодолевая сопротивление, остановилась.
— Расслабься, мой принц. И прими свои пытки…
Она резко ввела в него палец полностью. Дамазы рыкнул, откинув голову. Глаза блеснули, словно отражали вспышки молний. Член качнулся из стороны в сторону. Уже не останавливаясь из него текла густая смазка.
Аглае нравилось чувствовать, как туго он сжимает ее палец. Как не смотря ни на что продолжает сопротивляться, пытаясь вытолкнуть ее наружу. Дамазы убрал от нее руки, впиваясь выступившими когтями в стол. Аглая придвинулась ближе, соскользнув на самый край.
