— Но как же ты?! Куда ты собралась?
— Я… Я найду способ тебя навестить. Обязательно. Но ты ни в коем случае не грусти. И не переживай. С ним мне ничего не угрожает.
— Это безумие…
Аглая улыбнулась, впервые за долго время чувствуя легкость.
— Ты права. Я люблю тебя, мам. Спасибо, что дала мне жизнь…
— Милая… — Мать снова разрыдалась. — И я тебя люблю… Будь там счастлива, где бы это место ни было.
На этот раз Аглая не смогла сдержать улыбку счастья:
— Оно совсем рядом. Ты же видишь. До встречи, мам…
— До встречи, милая… Пусть у тебя все будет замечательно.
Аглая поцеловала ее в лоб и шагнула во влажный туман. Коснулась рукой высокого камня с высеченными на нем рунами. Камень пылал. Был обжигающе горячим, как прикосновения Дамазы.
— Агла-а-ая… Отзовись…
Аглая смелее пошла вперед, следуя за плоскими камнями в земле. Неожиданно туман начал рассеиваться. Расползаться, как рваное полотно, на части.
Со страхом, что все привиделось и оказалось лишь иллюзией, Аглая медленно ступала по тропе из камней. В виски билась оголтелая мысль: хоть бы это был он. Пусть ждет ее. Пусть он окажется реальным, а не выдумкой ее больного сознания. Пусть он…
Громкое рычание разорвало лесную тишину. Такое знакомое и любимое. Аглая всхлипнула. Раздирая клочки тумана на части, к ней несся черный воин. Огромный, жуткий, невыносимо прекрасный.
Он смотрел прямо на нее. Бирюзовые глаза горели в сумраке ярче костров. Длинные волосы рассыпались по могучим плечам. Смуглая кожа отливала золотом. Но лицо… Его лицо было диким. Совершенно сумасшедшим. Он смотрел на нее, как на призрака. С ужасом и неверием. И с затаенной внутри болью. Такой, что ее саму пронзило мучительным спазмом. Аглая споткнулась и замерла на месте.
Темная щетина скрывала часть его лица. Но Аглая разглядела, как болезненно изогнулись его губы. Показались острые клыки…
С волчьим рычанием он бросился к ней. Схватил за руку и рывком прижал к себе так, что дыхание застряло в горле и остановилось.
— Настоящая… — Он шумно вдохнул ее запах и сдавил в тисках рук. Прорывая ткань, в талию вонзились его когти, и от этой боли Аглая немного пришла в себя. — Вернулась… Моя… Пришла ко мне… Моя… Аглая…
Она приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею, повисла, вдыхая родной запах, без которого жизнь превратилась в мучение.
— Да… Я вернулась… Ты ждал?
— Искал тебя… — Его речь была неразборчивой, утратившей всякую человечность.
Аглая плавилась в его объятиях. Жар его тела захватил. Ее трясло от лихорадки.
— Мой Дамазы… — Аглая гладила его волосы и спину, плечи, цеплялась пальцами за твердое тело. — Мой принц…
Он жег ее своим огнем. Влажно дышал в шею, скользил губами по коже, оставляя чувствительные царапины. Пальцы запутались в его волосах, притягивая к себе так близко, что их тела слились в одно.
— Твой… Твой… Так плохо без тебя… Никому не отдам…
Аглая заплакала, утыкаясь лицом в его грудь.
— Не отдавай… Не отпускай меня. Никогда.
Он впился зубами в ее шею, ставя новую метку. Аглая широко распахнула глаза от бешеного ощущения… правильности происходящего. Кожа стала липкой от крови и его дыхания. Шершавый язык жадно скользил, слизывая соленые капли, а Аглая понимала, что наслаждается. Наслаждается каждой иголочкой боли, прострелившей тело. В небе вспыхнула молния. Огромная, страшная. Ослепительно яркая.
Дамазы оторвался от ее рта, слизнул с губ кровь и взглянул на нее тяжелым взглядом. Только сейчас Аглая заметила, как он изменился. В уголках его глаз, вокруг рта и на лбу залегли глубокие морщины. В щетине и шелковистых волосах блестели седые пряди. На щеке появился жуткий шрам. Оставленная ею татуировка побледнела и казалась серой.
Он выглядел старше. Еще более суровым. Угрожающим. Зверем.
Не веря, что снова видит его, Аглая коснулась ладонью впалой теплой щеки. Он прикрыл глаза и шумно сглотнул. Живой. Родной.
Аглая обхватила его лицо руками и притянула к себе. Жадно прильнула к его губам. Все тело пронзило таким непередаваемым ощущением, что она едва устояла на ногах.
Он удержал ее, не дал упасть.
— Ты… настоящая?
Аглая кивнула, не находя сил ответить. Провела дрожащими пальцами по его губам, заново узнавая.
— Так долго тебя искал…
Он слишком сильно изменился. В нем как будто совсем пропала человечность. Осталось только что-то грубое. Примитивное. Резкое.
Он снова прижал ее к себе, но вдруг резко отстранился.
— Должен убедиться… что ты не обман…
Он толкнул ее в лес, потянул за собой в темную чащу. Все еще не веря в происходящее, Аглая отстраненно заметила, как мелькнуло вдали алое платье, как быстро пробежал мимо огромный пушистый кот. Она даже заметила высокие каменные глыбы. Огромные. С какими-то страшными письменами. Все они были покрыты темно-вишневой краской. Или кровью…
Но все это осталось где-то далеко.
Сейчас был лишь Дамазы. Он уложил ее прямо на землю. Начал срывать одежду и все время обнюхивал.
— Твой запах… Ты… Это ты… Моя…
Его губы и язык скользили по обнажающейся коже, превращая Аглаю в пылающий нерв. Она вся была как оголенный провод.
— Так долго…
Аглая вцепилась в его волосы и оттянул голову Дамазы от своей шеи:
— Как долго меня не было?
По его щеке стекла одинокая блестящая слеза. Хриплый, но такой любимый голос, печально ответил:
— Пять лет…
Внутри что-то лопнуло. Взорвалось. Она потянулась к нему и поймала соленую слезу губами. Все дикое и животное, что всегда жило в ней, но пряталось где-то глубоко, проснулось.
Она до сих пор не была целой. Не хватало его. Аглая оттолкнула Дамазы, заставляя перевернуться на спину, и оседлала крепкие бедра. По коже заскользили прохладные капли дождя. В небе загрохотало оглушительным раскатом.
Дождь усилился. Холодный, колкий, пахнущий сыростью и пылью. Земля превращалась в грязь, а сбитые ударами капель листья липли к коже.
Аглая разодрала его рубашку и закусила губу от шока. На его груди, напротив сердца белел шрам от ожога. Ее имя… Он выжег на себе ее имя…
Аглая стянула свитер и отбросила в сторону. Его полубезумный взгляд замер на ее животе, на черной татуировке.
— Ты должен мне пять лет любви… Прямо сейчас…
Он зарычал, снова перевернул ее на спину и набросился на губы звериным поцелуем. Это была одержимость. Сумасшествие. Это была любовь.
Дождь хлестал по телам, соприкасался с горящей кожей и превращался в пар.
