— Нет… — В его голосе плескались предвкушение и удовольствие. — В первый раз я возьму тебя именно так. Как спариваются дикие звери. Волк со своей самкой.
Аглая гневно зарычала и всхлипнула. Будь он проклят! И она тоже. Потому что от его слов внутри нее что-то изменилось. Как будто… как будто появилось странное ощущение счастья, уверенность, что все правильно, что именно так все и должно быть.
Но она знала, что все происходящее неправильно. Их сделка — не более чем фарс. Он уничтожит ее, лишь бы потешить свое эго и в очередной раз доказать всем, какой он непобедимый охотник на ведьм. Поймал не просто ведьму — княжну.
Аглая начала сопротивляться еще отчаяннее. Она чувствовала, как он сдвинулся на ней, потираясь всем своим сильным телом о ее спину. Горячий твердый член скользнул по складкам. К входу в ее тело прижалась скользкая от их смазок головка. Жесткая, она настойчиво упиралась в ее малые губы, раздвигая их.
Аглая понимала, что бой проигран задолго до его начала, но ничего не могла с собой поделать. Ей было до безумия хорошо в его объятиях. Настолько, что реальность стиралась, и она забывала обо всем.
Но почему-то казалось, что большее допускать нельзя. Это будет шаг на костер. По собственной воле. Она не верила никаким его обещаниям. Он сожжет ее, как только получит свое и вдоволь наиграется.
Аглая собрала все свои силы. Упираясь локтями в землю, прикрытую шкурами, она попыталась выползти из-под Дамазы. Так дергалась, стараясь его сбросить с себя, что стесала кожу на коленях и бедрах.
Но сдвинуть его — все равно что сражаться с горой. Дамазы придавил ее к земле каменной плитой. Сжал сзади шею и наклонился к уху.
— Не дергайся, моя сладкая княжна, иначе я тебя порву. А мне бы очень этого не хотелось.
— Оставь меня…
Из глаз полились слезы бессилия и злости. Она ничего не могла поделать. Где вороны, когда они так нужны?! Почему не остановят этот ужас?
— Ты уже получил, что хотел…
— Нет!
Разъяренное рычание опалило шею. Дамазы резко потянул ее за волосы, заставляя подняться вверх. Аглая вскрикнула от боли и неожиданности. Он сунул ей под живот и бедра две пухлых подушки и снова толкнул на шкуры. Швырнул, как ненужную вещь.
Аглая вцепилась пальцами в мягкий ворс. Ее бедра оказались приподняты высоко вверх, открывая полный доступ в ее тело.
Дамазы грубо развел в стороны ее ноги. Устраиваясь между ними, он вдруг начал тихо рычать. Каждый выдох — низкий хриплый рык.
В слезах, сходя с ума от страха, Аглая повернулась к нему, заглядывая через плечо. Она пыталась сопротивляться, но он снова навалился на нее и опустил руку вниз. Обхватил вздыбившийся член, из которого, не переставая, текла густая смазка и приставил к ее складкам.
От резкого жесткого толчка перед глазами потемнело. Дамазы свирепо зарычал. Аглая не смогла сдержать крик боли. Она вся сжалась вокруг его плоти. Это был настоящий таран, ворвавшийся в тело. Он растянул ее, почти разрывая тупым концом. А ведь не вошел даже наполовину. Внутри все пекло от боли. Она так тесно обхватывала его, что почти ощущала налившуюся кровью головку. Та сплавлялась со стенками влагалища, своим жаром испаряя всю влагу, которая была в ее теле.
Аглая слабо хныкала и судорожно дрожала.
— Не сопротивляйся… Я все равно сделаю это…
От его рычания кожа покрылась мурашками, а в животе стало слишком горячо.
Мышцы дрожали вокруг его члена, сжимаясь тугим кольцом. Она инстинктивно сопротивлялась его вторжению и мешала проникнуть дальше.
— Расслабься…
— Мне больно!.. — Она даже говорила с трудом.
— Чем больше сопротивляешься, тем будет больнее. Прими это. Прими меня… Тебе может быть хорошо… Просто позволь мне это сделать…
Он снова прижался губами к ее шее, к самому основанию, где выпирают позвонки. Опалял горячим дыханием кожу. Аглае казалось, что она уже обуглилась, как сожженный труп. Одержимый шепот царапал кожу наравне с его щетиной и зубами, которые он снова выпустил на волю.
Она упрямо помотала головой, едва не задыхаясь от боли и забившихся в рот волос.
— Мне же больно!..
Ладонью он прижал ее голову к земле. Щеку щекотал мех шкур, и Аглая с трудом уже дышала. Из почти ласкового любовника от превратился в грубое животное. И это было хуже всего.
Другая ладонь сжала ее ягодицу. Пальцы впились в кожу.
— А под другими больно не было?! Под ними ты стонала и просила еще? А?! Маленькая шлюха. Отвечай!
Он хлестнул ее по ягодице, обжигающе больно. Аглая вся содрогнулась. Попка горела от унижения удара.
— Не-ет…
Дамазы снова вонзил в ее шею зубы. Теперь с другой стороны. Она не смогла сдержать крик. Он прокусил кожу, загоняя зубы невозможно глубоко.
Аглая скорчилась от муки. И в этот же самый момент он протаранил ее членом.
Крик превратился в бессвязное рыдание. Она впилась пальцами в мех, изогнула спину и натянулась, как тугая струна.
— Вот так… Я внутри… Чувствуешь?.. Чувствуешь?!
Дамазы дернул ее за волосы, но Аглая могла только слабо всхлипывать от боли и глотать ртом воздух.
Кажется он и вправду насадил ее на кол. На толстый, раскаленный кол. Влагалище пульсировало и сжималось от боли. Кажется, она ощущала каждую вену на его члене. Они впечатывались в гладкие стенки и перетекали в них пылающей лавой. Она ощущала рельеф мощного ствола. Он был слишком глубоко в ней. Проник так далеко, что задел внутри что-то чувствительное.
Помимо воли она стискивала его изо всех сил, мешая проникнуть дальше.
Он лизал ее шею, оставаясь неподвижным. Но Аглаю все равно трясло. Между ног горело от боли.
Он снова повторил, стягивая в кулаке волосы на затылке:
— Чувствуешь мой член внутри?
Аглая сглотнула вязкую слюну. Сейчас она ненавидела его как никогда сильно:
— Я чувствую… только боль… Ты — урод…
Он дернулся на ней. Натяжение волос стало еще сильнее.
— Вот как? А те, кто имел тебя до меня, были не уродами?
Он резко выдернул из нее член. Аглая вскрикнула от нового витка боли, когда стеночки влагалища терлись о кожу его члена. Когда он растянул узкий вход слишком крупной головкой.
Пожалуйста, хоть бы на этом все закончилось… Лоно пульсировало, сокращаясь от странного ощущения боли и пустоты внутри. Аглая не позволяла себе думать о том, что это могло значить.
— Привыкай к этому ощущению, моя привередливая шлюшка. — Его язык нырнул в ушную раковину, поиграл с мягкой мочкой. — Теперь у тебя буду только я. И скоро тебе начнет нравиться. Будешь умолять взять тебя.
Она нашла в себе силы прохрипеть:
