— Понял, понял… — мрачно пробормотал щеголь, и Шайло наконец-то смог оттеснить Гровира в сторону.
— Ну что вы за народ такой, орки… оркувены! — воскликнул он с досадой. — Всегда так! Где вы, там скандалы да поножовщина, как так можно-то вообще, а?
Гровир не стал спорить, лишь смиренно поинтересовался:
— Добрый господин, а почему вы не делаете замечаний тому юноше? Он обозвал меня и сестру моей крови самыми недостойными словами.
Аделард презрительно фыркнул и решительно поддержал Гровира:
— Действительно, недостойное поведение, — и добавил так, что отдалось по всему коридору: — Порядочные люди так себя не ведут!
Шайло выразительно завел глаза к потолку. Видимо, он не ожидал, что орк и шаннийский принц выступят единым фронтом.
— Идите уже… — сказал он и открыл одну из дверей. — Миледи, ваша комната.
Комната оказалась маленькой, но уютной. Дайна прошла к окну, забранному витой решеткой, и увидела гору, далекий лес, закатное небо. Что ж, вполне приятное место — Дайна села на край кровати, заправленной простым бледно-голубым покрывалом, и подумала, что нашла дом, пусть и всего на несколько лет учебы.
В комнате был маленький шкаф — в приоткрытую дверцу Дайна увидела, что весь ее немногочисленный багаж уже разложили по полкам. Медведь тоже там был, смотрел старыми глазами-пуговками. Дайна вытащила его, обняла и едва не расплакалась от внезапно нахлынувшей тоски.
Чего только не было за эти два дня! А что еще будет? Вот, в академии уже знают, кто такая Дайна Девлет, как она рассталась с мужем и почему. Наверняка тот задира надел портки и уже сплетничает о новой студентке, а его чернокудрая подруга добавляет жареных фактов о семейной жизни Дайны, наполовину вычитанных в газетах, которые наверняка вовсю трубят о разводе принца Кендрика, наполовину выдуманных.
В дверь негромко постучали. Дождавшись разрешения войти, в комнату заглянул серый крыс и сказал:
— Миледи, господин ректор приглашает вас к себе.
***
Покои ректора занимали целый этаж в западной части замка. Сначала Дайна в сопровождении крыса прошла через большую оранжерею, полную цветочных запахов и криков больших кривоносых попугаев. Здесь царил таинственный полумрак, было душно, откуда-то доносилось мерное капанье воды, и алые плетистые розы рассыпали лепестки на головы идущим. На мгновение Дайне показалось, что рядом с ними мелькнул силуэт вандорского оленя с широко раскинутой короной рогов.
Потом они миновали лабораторию с высокими окнами, где в стеллажах до потолка теснились коробки, книги, ящики, груды драгоценных камней, костей и цветной пыли. В отдельном шкафу стояли бесчисленные банки и пузырьки с зельями и впечатляющей бумажной наклейкой с черепом. Дайна предположила, что это были яды.
Затем они оказались в том, что Дайна назвала музеем редкостей из-за прозрачных рам, в которых плавали змеи, насекомые, пугающие многоголовые животные, погруженные в зеленоватую жидкость. Дайне показалось, что одна из змей шевельнулась и приоткрыла рот.
В конце концов, они пошли по библиотеке. На дюжине столов лежали одинаковые тетради и стояли новенькие сверкающие чернильницы: возможно, ректор проводил здесь лекции или принимал экзамены. Дайна невольно залюбовалась книгами — она любила читать. Может быть, Валентин разрешит ей приходить сюда, брать очередной пухлый том…
В какой-то момент Дайна даже испугалась, что не сможет найти дорогу обратно. Но наконец перед ними возникла высокая дверь из темного дерева, крыс осторожно постучал, и Дайна услышала:
— Входите!
Крыс открыл дверь, пропуская Дайну.
Зал по красоте и богатству отделки ничем не уступал дворцу принца Кендрика. Дайна прошла к камину, в котором весело потрескивало пламя, устроилась в мягком кресле и с любопытством стала рассматривать картины в тяжелых старинных рамах. На одной из них был полководец на коне — властная осанка, тяжелый взгляд, саалийский флаг, который развивался над ним, как крылья. На втором полотне было море, написанное так ярко, живо и легко, что Дайне послышался шум волн и запах соли, водорослей, рыб.
— Нравится?
Валентин подошел неслышно — протянул Дайне бокал с водой, сел в кресло напротив. Он поменял маску: новая была белой, полностью закрывающей лицо, с золотыми тенями на щеках и лбу.
— Очень, — искренне улыбнулась Дайна. — Я когда-то давно жила у моря. В детстве.
Она осеклась, понимая, что это совершенно неинтересно. Кто захочет знать, в каких краях обитала принцесса-побирушка до того, как до нее снизошел принц Кендрик?
Молчать и слушать — вот все, что ей следует делать.
— Вам нравилось море? — спросил Валентин так, словно это имело значение. Дайна почувствовала, как все в ней вздрогнуло.
— Да, — ответила она тише, чем собиралась. — Очень. Я хотела съездить на море с Кендриком, но свекровь запретила.
Дайне стало холодно. Еще вчера утром Кендрик был ее мужем, и она привычно надеялась, что их брак все-таки не будет фиктивным. Дайне показалось, что во взгляде Валентина мелькнуло сочувствие. Возможно, действительно показалось. Что там можно разглядеть в прорези маски?
— Выпейте, — посоветовал Валентин. — Это поможет мне настроить вашу защиту.
Дайна послушно осушила бокал и почувствовала, как немеют ноги. Камин, кресла, картины — все поплыло куда-то в сторону, все сделалось вязким и призрачным. Валентин протянул к ней руку: Дайне почудилось, что у него шесть пальцев, и один из них покрыт золотыми чешуйками.
— Вставайте! — приказал он. Дайна поднялась с кресла и едва не упала на ковер. Ноги были непослушными, голова кружилась. Валентин удержал ее, но она все же не устояла на ватных ногах и уткнулась лбом в его грудь.
Ее обожгло. Ощущение было таким, словно прикосновение вызвало огненную волну — она прокатилась по телу Дайны, почти выбивая дух. Издалека доносилось мерное биение чужого сердца, ладони Валентина тяжело и властно лежали на плечах, и Дайна чувствовала себя мошкой, которая вязнет в густом сладком сиропе.
— Больно… — выдохнула она в темный шелк плаща.
— Так и должно быть, — откликнулся Валентин. — Потерпи еще немного. Сейчас тебя окончательно укроет, и станет легче.
«Я расплатилась за его доброту, — напомнила себе Дайна. — Иначе он уже сдал бы некромантку инквизиции». Ей хотелось быть циничной, но сейчас, окутанная теплом Валентина, она не могла.
Постепенно предательская слабость в ногах отступила. Сквозь нее проявилось новое чувство — Дайне казалось, что легкое перышко щекочет ее шею. Потом оно ушло, Валентин осторожно отстранил Дайну от себя и, подцепив ее подбородок кончиками пальцев, посмотрел в лицо и спросил:
— Легче?
— Да, — прошептала Дайна, не сводя взгляда с прорезей его маски. — Благодарю вас, милорд.
