Будет ли он думать о ней этой ночью?
Дайну вытряхнуло из сна настолько резко, что она свалилась с кровати в траву. Кругом царила глубокая тишина, все девушки спокойно спали, все окна в замке были темны. Дайна поднялась, прислушалась — ничего особенного. Даже ветер не ходил по листве.
Что ее разбудило? Что ей снилось? Дайна не могла вспомнить.
В воздухе постепенно начинали звенеть холодные нотки. До рассвета было еще далеко. Дайна стояла, переминаясь с ноги на ногу, трава холодила ступни. Надо было лечь, но весь вид кровати с откинутым одеялом почему-то внушал Дайне такой давящий смертельный ужас, что она была не в силах пошевелиться.
Это и есть этап отбора? Она должна была проснуться? Дайна дотронулась до виска: в ушах что-то начало звенеть, земля дрогнула под ногами, и откуда-то из невообразимого далека к ней пробилась едва уловимая ленточка гари.
Смерть, поняла Дайна, вот что это. Смерть пришла и встала рядом с ними. Все, кто сейчас спокойно спит под этими деревьями, скоро будут мертвы. Дайна это знала так же точно, как и свое имя.
Она закричала так, что на мгновение оглохла от собственного вопля. Оцепенение спало — Дайна бросилась к спящей Иви, которая недовольно приподнялась на кровати, и резко дернула ее за руку с отчаянным воплем:
— Беги! Беги скорее!
Иви тотчас же вскочила, с удивительным для своего веса проворством отбежала в сторону и спросила:
— А куда бежать-то?
— К фонтану! — столкнув с кровати Карин, Дайна бросилась туда, где спала Вильма. — Бегите! Просыпайтесь! Вставайте!
Вильма не стала задавать вопросов — прянула за Иви, и траву прочертила угольная тень пантеры. Хэстера и Летиция уже поднимали Донну и Марьян, и косточки в браслетах тоскливо пели, как флейты. Шин Ю выскользнула из-под одеяла, и Дайна увидела, как тонкая девичья шея удлинилась чуть ли не до верхушек деревьев.
— Беги! — проорала Дайна, понимая, что у нее нет сил ни на страх, ни на вопросы о том, кто же такая эта девушка с белым личиком. Смерть плясала под яблонями, смерть вскидывала руки к низким холодным звездам, и, когда Дайна побежала к фонтану последней, то ей подумалось, что сегодня смерть обманута.
У нее получилось вырвать добычу из костистых рук. Снова получилось.
Дайна опомнилась тогда, когда пухлые ручки Иви несколько раз хлопнули ее по щекам. Открыв глаза, она увидела, что лежит на скамеечке у фонтана. Девушки столпились рядом, напряженно вглядываясь во мрак. Лицо Вильмы в свете маленькой лампы казалось незнакомым, неживым.
— Что случилось-то? — негромко спросила Летиция, которую знобило от холода и страха. Дайна прислушалась к себе, но не уловила ни следа того ужаса, который тряс ее несколько минут назад.
— Ты зачем нас разбудила, дура? — недовольно поинтересовалась Клера, и Донна мрачно сообщила, потирая лодыжку:
— А я ногу подвернула… Зачем мы так побежали-то?
Девушки вопросительно посмотрели на Дайну, и она подумала, что не знает, что им ответить, и сейчас действительно выглядит полной дурой. Вскочила, всех перебудила, и что?
В тот же миг земля вздрогнула, и там, где стояли кровати участниц отбора, расцвели рыжие гроздья взрывов.
***
Валентин не помнил, чтобы он когда-нибудь бегал вот так — не чувствуя под собой земли, почти летя, так, что душа вырывалась из тела, чтобы успеть, спасти, закрыть. Когда на месте ночевки девушек тьма пришла в движение, Валентин сорвался с наблюдательного пункта и рванул туда, где тьма наливалась багровым огнем.
Кажется, Эжен бросился за ним. Кажется, Кристиан замер от удивления — взрыва он не ожидал, да и кто мог его ожидать? Валентин не знал точно — он бежал, выбрасывая один за одним защитные укрывающие заклинания и понимая, что может и не успеть.
Огненные шары, которые с ревом заклубились под деревьями, поднимаясь к небу, скомкались от властного мановения его руки — Валентин с какой-то глубокой тоскливой опустошенностью понял, что все кончено. Что он, скорее всего, не успел.
— Живы! — прокричал Эжен и замахал руками кому-то справа. — Они живы! Слава богу!
Валентин обернулся к спящему фонтану и увидел, что все участницы отбора сидят на скамеечках рядом. Фонарик озарял их мягким светом, делая похожими на привидений. Кто-то из девушек плакал, одна лежала, кажется, без сознания, но все они были живы и здоровы.
На мгновение ему стало легко — настолько, что он почти взлетел.
Потом Валентин как-то сразу почувствовал все — и прохладу осенней уже ночи, и запахи трав, и нервный стрекот насекомых, и вспыхивающие огоньки в окнах замка — и в тот же миг увидел Дайну. Она стояла, держась за руку Вильмы, смотрела прямо на Валентина, но не видела его.
Сердце пропустило удар.
Земля дрогнула — прокатилась отдача от заклинания. Взрыв истаял, поглощенный силой волшебства: остались лишь тлеющие обломки кроватей, потемневшие стволы деревьев, черная листва — и живые участницы отбора невест.
Валентин подошел к ним, слыша за спиной быстрые шаги Эжена и Кристиана. На главу отделения боевой магии было страшно смотреть — Валентин не оборачивался, просто знал, каким сейчас было лицо Кристиана, который весь день носил с собой бомбы-хлопушки, укутывал личными заклинаниями и предположить не мог, что бомбы станут настоящими.
— Живы? — коротко спросил Валентин. Кто-то из девушек всхлипнул, Дайна перевела на него слепой испуганный взгляд и ответила едва слышным шелестящим шепотом:
— Да, господин ректор. Я что-то почувствовала… я не знаю, что это было. Но разбудила всех, мы прибежали сюда. А потом… — Дайна всхлипнула, поднесла руку к щеке и медленно опустила. — А потом все взорвалось.
«Это была смерть, — подумал Валентин. — И твое чутье некроманта не подвело, и ты успела спасти всех».
Все, что он сделал, было не зря. Не стань Дайна некромантом, не закрепи Валентин в ней ее новую силу — и сейчас под яблонями лежали бы десять мертвых девушек.
Дайну качнуло — так, что Валентин невольно подхватил ее, не давая упасть. Горячее мокрое лицо уткнулось в его грудь, Дайна шмыгнула носом и разрыдалась.
— Оно не должно было взорваться, — растерянно прошептал Эжен. — Нет. Это была хлопушка, вы должны были ощутить ее в постели. Но никаких взрывов, никаких увечий.
Он обернулся к брату и спросил:
— Или ты меня обманул? Валентин?
Лицо Эжена темнело — в нем нарастала ярость. Он не был волшебником, но он был сыном волшебницы и королевской кровью: иногда магия в таких людях пробуждалась в самый неожиданный момент.
Как правило, это заканчивалось очень плохо для окружающих.
— Нет, ваше высочество, — торопливо произнес Кристиан. Он был бледен — настолько, что Валентин испугался, как бы его не хватил удар от волнения. — Я лично заготовил совершенно безопасные хлопушки. Я окутал их заклинаниями, чтобы девушки не нашли подлог раньше времени. Но я клянусь своей честью — это были не настоящие бомбы.
