Тишина сделалась еще глубже. Ханвиль смотрел на Валентина так, словно не мог решить, что же сделать: вырвать ему глаза или задушить. Должность ректора академии магии — лакомый кусок. Отправляясь сюда, Ханвиль уже предполагал, что разнос Валентина за взрыв на отборе закончится его отстранением, и успел прикинуть, кому из министерских принести в зубах такой подарок, как единственная на материке академия магии.
— То есть… под-подождите, Валентин! — начав заикаться от волнения, госпожа Эмилия поднялась со скамьи, снова села. — Как же так? Вы нас оставляете?
Валентин прикрыл глаза. Подумал, что обязательно скажет госпоже Эмилии, насколько он благодарен за ее доброту и душевное тепло.
— Я вынужден это сделать, госпожа Эмилия, — сказал он. — Потому что в моей жизни случилось еще кое-что.
Он иногда представлял, как это сделает и никогда не верил, что однажды все-таки снимет маску. Валентин понимал, что однажды позволит себе роскошь быть собой и не закрываться от мира и своего прошлого — но не верил в это. А потом в его привычное одиночество свежим весенним ветром ворвалась Дайна, и у Валентина появилось будущее.
И маска стала не нужна. Он больше не хотел прятаться.
Валентин провел ладонью перед лицом, и маска рассыпалась серебристыми брызгами. Какое-то время все с испуганным удивлением всматривались в его лицо — кажется, никто не мог поверить в то, что видит обычного человека на месте привычного таинственного призрака. Возможно, преподаватели академии думали, что у Валентина вообще нет лица. Наконец, Хасимин улыбнулась со вполне определенным кокетством и промолвила с самой обаятельной из своих улыбок:
— Да, я вас именно таким и представляла!
— Мой отец, Леон Саалийский и Мизеанский, и прочая, и прочая, приказывает мне жениться в этом году, — произнес Валентин. Конечно, Леон не мог ему приказывать в том, что имело отношение к личной жизни, а не безопасности страны, но сейчас Валентин решил все свалить на отца. Эжен встрепенулся, удивленно посмотрел на Валентина: такого поворота он точно не ожидал. — Как вы все прекрасно знаете, ректор академии должен быть холостяком, чтобы ничто не мешало ему посвящать себя науке. А семья в таких случаях это, к сожалению, отвлекающий фактор. Поэтому… кто за то, чтобы поддержать кандидатуру главы отделения боевой магии — прошу поднять руки.
— Нет! — все-таки ожил Ханвиль, который до этого рассматривал заявление Валентина об отставке примерно с таким же разумением, с каким баран смотрит на новые ворота. — Вы можете уйти в отставку, но не смеете выдвигать кандидатуру без согласования с министерством магии! Я как представитель министерства не даю позволения на выборы!
«Конечно, не даешь, — мысленно ухмыльнулся Валентин. — Ты уже прикинул, кому притащишь такой лакомый кусочек. Но тебе остается только сидеть и слушать».
— Я имею такое право, господин Ханвиль, — равнодушно сообщил он. — Устав академии магии в данном конкретном случае выше министерских постановлений, и вы об этом прекрасно знаете. Итак, господа, прошу вас голосовать. У нас еще четвертая пара впереди.
Ханвиля одарили весьма выразительными взглядами. В академии не любили министерских ставленников, очень четко знали, где могут настаивать на своем и не собирались упускать этого своего.
Кристиан, который до этого сидел, сосредоточенно рассматривая собственные пальцы, посмотрел по сторонам — он считал, что после сегодняшних взрывов ничего хорошего его не ждет. Это ведь его обвели вокруг пальца, подменив содержимое ларца на настоящие бомбы. Какой уж тут ректорский пост — скажи спасибо, что не уволили с позором. Однако все преподаватели подняли руки, и Валентин, ободряюще улыбнувшись другу, сделал то же самое и произнес:
— Единогласно. Будем считать выборы состоявшимися. Если ни у кого больше нет вопросов, то заседание закончено. Кристиан, я введу вас в должность в течение недели.
Все кончилось. Валентин даже не предполагал, что его жизнь изменится настолько быстро. В голове сделалось холодно и звонко, как бывает, когда морозным зимним днем выйдешь на улицу и какое-то время не видишь ничего, кроме белого безмолвия. Ханвиль поднялся со скамьи и подошел к Валентину — его взгляд был полон ледяной жестокости. Будь его воля, Хавиль перегрыз бы Валентину глотку прямо сейчас.
— Не думал, что вы из саалийской династии, — процедил он. Валентин усмехнулся, собрал забытые бумаги Шайло в аккуратную стопку.
— Об этом не надо думать, — ответил он, — это надо знать. О своих идеологических противниках я знаю все.
Ханвиль нервно дернул носом, как собака, которая почувствовала добычу, но пока не знала, что это за добыча, и где она. И Валентину это не понравилось. О чутье этого сухощавого лысеющего типа, похожего на сверчка, ходили легенды; Валентин знал, что он ни к чему не сможет подкопаться, но все же ему стало тревожно на какой-то миг.
Краем глаза он заметил, что Эжен и Кристиан подходят к ним справа — Кристиан что-то заподозрил и теперь готов был прийти на выручку. Одной из его положительных черт была благодарность за сделанное добро.
— Я вам не враг, Валентин, — каким-то монотонным, гипнотизирующим тоном заметил Ханвиль. — Но рядом с вами ходит смерть. И вы затеяли опасное дело, когда взялись с ней играть.
Ханвиль никак не мог узнать, что в академии была некромантка — окутывая Дайну заклинаниями, Валентин стер все ее следы из общего магического поля. Валентин провел по шраму на подбородке и сказал:
— Я уже играл с ней. И выиграл. Желаете пообедать перед тем, как отправляться в обратный путь? У нас сегодня прекрасная баранина на обед.
— Министерство этого вам не простит, — губы Ханвиля дрогнули в улыбке, которая не сулила его врагам ничего хорошего. — И все же будьте осторожны.
— Хорошо, — кивнул Валентин, радуясь тому, что отставка ректора и выборы нового прошли настолько быстро. Все могло бы быть совсем по-другому. — Я постараюсь.
***
Раскроить ткань не получилось.
Несколько минут Дайна рассматривала большие ножницы и белый хлопок на своей кровати, а потом махнула рукой и решила не рисковать. Не умеешь кроить — так и незачем портить ткань. И, собрав все необходимое для шитья, Дайна отправилась в комнату Карин. Если она помогает Вильме, то, возможно, подскажет и Дайне, как быть с тканью.
— Я поговорю с Эженом, — вспомнила Дайна слова Валентина. — Он выберет другую девушку, но ты дойдешь до конца отбора. В замке есть кто-то, кто хочет стравить большую часть материка между собой — и он не оставит участниц в покое.
— То есть, тебе нужна просто некромантка? — спросила Дайна, не сводя взгляда с Валентина. Что-то безотчетное кольнуло ее в грудь. — Просто та, которая всех спасет?
Валентин тоже сел в постели. Тощий, жилистый, сильный, он показался Дайне статуей, которые вырезают из белых дубов.
— Мне нужна ты, — твердо сказал он. — Не забывай об этом, пожалуйста.
