— Как думаешь, — спросил он, — наш преступник сейчас находится в академии или действует издали?
Валентину оставалось только развести руками. Он старательно отстранял от себя мысль о том, что в мире есть волшебник, который способен обвести его вокруг пальца. Нет, Валентин, конечно, понимал, что однажды придет тот, кто будет сильнее, чем он, но не думал, что это произойдет так быстро.
— Я не знаю, — честно сказал он. — Но это человек с колоссальным магическим даром. Мы с тобой вдвоем осматривали горошины и ничего не заподозрили, он отвел нам глаза, как детям.
Валентин обновил бокалы — такое понимание тоже следовало запить.
— Тогда он может сейчас сидеть здесь, — предположил Кристиан, сделав глоток. Улыбнулся: вино ему понравилось. — А мы его не видим.
— Не может, — ободряюще произнес Валентин и кивнул в сторону двери, на крошечный желтоватый кристалл. — Это детектор жизни. Сейчас он показывает, что в кабинете два человека, и что здесь нет чужой магии.
Кристиан бросил оценивающий взгляд на кристалл и довольно улыбнулся.
— Полезная вещица, — одобрил он. — А его можно как-то обмануть?
— Нет, на наше счастье, — ответил Валентин и сделал глоток из бокала. — Кому выгодна грызня, Кристиан? Мы ведь понимаем, что настоящие организаторы всех войн обычно стоят в сторонке, смотрят и подсчитывают доход.
— Я подумаю об этом, — твердо сказал Кристиан и, сделав паузу, добавил: — И знаешь… я сделаю все, чтобы ты не пожалел о том, что предложил меня в ректоры. Я ценю твое доверие и не разочарую.
Валентин кивнул, чувствуя, как в душе поднимается волна тепла и надежды. Сейчас — да и потом, и всегда — ему нужен был именно такой человек, как Кристиан: сильный, решительный, готовый сражаться и побеждать.
— Я знаю, дружище, — ответил он. — Мы победим.
Потом Кристиан покинул кабинет и отправился на первое собрание с преподавателями, а Валентин прошел к окну и задумчиво посмотрел на внутренний сад. Там, где стояли кровати участниц отбора, до сих пор трудились крысы: выпалывали выгоревшую траву, срезали пострадавшие ветви и листья, опрыскивали яблони восстановительным зельем. Валентину казалось, что он чувствует на себе чужой взгляд — спокойный, испытующий, взгляд человека, который знает, чего хочет, и как этого добиться.
Валентин был для него мошкой: не надоедливой, но интересной. Незнакомец смотрел на него со спокойной улыбкой естествоиспытателя и думал, как Валентин отреагирует на очередной удар.
«Кто ты? — мысленно спросил Валентин. — Зачем тебе нужна война всех со всеми? Какую выгоду ты получишь? Или ты хочешь отомстить за что-то?»
Ему, разумеется, не ответили. Кабинет ректора был полностью изолирован от любого магического воздействия со стороны. Даже ощущение взгляда постепенно растаяло, и Валентин не мог сказать точно, что оно ему не померещилось.
«Или во всем виноват только я? — подумал Валентин. — И кто-то захотел меня сбросить с вершины башни, унизить, лишить всего, что я имел, что было мне дорого? И все остальное, что может случиться, все войны мира, все горе мира уже не имеют значения? Или все мы ошибаемся, и не будет никаких войн, и наш таинственный некто добивается совсем другого?»
Несмотря на то, что у могущественных людей есть множество не менее могущественных врагов, Валентин умудрился жить так, чтобы этих врагов не заводить. Да, у него были недруги, да, у него были конкуренты и соперники, и тот же Ханвиль с удовольствием отрезал бы себе ухо, лишь бы увидеть позор и крах Валентина — но никто никогда не доходил до интриг, которые могут закончиться войной.
«Так кто ты?» — подумал Валентин.
Скрипнула дверь, словно его таинственный некто пришел, чтобы дать ему ответы на все вопросы. Валентин обернулся и никого не увидел — зато кристалл над дверью налился тревожным сиреневым свечением: в кабинет вошел еще один человек, окутанный магией. Валентин не стал задавать вопросов, просто швырнул в сторону двери горсть парализующих заклинаний. Он не собирался поступать иначе с тем, кто входит к нему невидимым и, разумеется, вооруженным.
Валентин увидел, как заклинания ударили в вошедшего, на несколько секунд проявив сверкающий огненный силуэт человеческого тела. А потом Валентина вдруг обдало холодом, и заклинания отразились от пылающей высокой фигуры, налились новой, уже чужой силой и ударили его в грудь.
Боль была такой, что на мгновение перед глазами Валентина сомкнулась черная пелена, а потом он будто бы увидел себя со стороны. Вот человек с длинными белыми волосами покачивается и неуклюже падает на ковер, как марионетка, у которой кукловод обрезал ниточки одним ударом ножниц. Вот огненное существо идет к нему неторопливым шагом того, кто знает, что ему не будут мешать.
Он сделает все, что считает нужным. Валентин его не остановит — потому что рядом с ним уже встала смерть.
«Прочь», — только и смог подумать Валентин. Пламенный человек присел рядом с ним на корточки, прикоснулся к его лицу.
И вот тогда стало совсем темно.
***
— И мягко проводим черту над руной… Да, вот так, молодцы. На первом этапе работы с рунами нельзя торопиться. Это потом вы будете их чертить на лету, сейчас надо действовать не спеша.
Рунознание понравилось Дайне. Первокурсники сидели над листами бумаги, кисти ныряли в пузырьки с тушью, а потом скользили по белому, и было в этом что-то очень умиротворяющее, причем настолько, что Гровир, который сидел рядом с Дайной, уже начал клевать носом. Первой руной, с которой познакомились студенты, была Авин, руна здоровья. Дайна провела черту, и Хасимин похлопала в ладоши и приказала:
— Так, теперь откладываем кисти. Поднимите руку ладонью вверх! — Хасимин тоже понравилась Дайне, она была очень живой и энергичной, и от нее так и веяло какой-то доброй силой. — Да, правильно. Петер, полностью выпрямите пальцы… вот так, хорошо. И теперь произносим слово, которое оживляет руну. Сао!
— Сао! — хором сказали первокурсники, и Дайна с изумленным восторгом увидела, как ее руна наливается золотом, оживает, подрагивает, будто хочет вспорхнуть с листа. В воздухе отчетливо повеяло запахом жасмина. Теперь руна была не просто закорючками на бумаге, а чем-то настоящим, способным помочь. Аделард осторожно втянул носом воздух, и Дайна услышала, как он негромко произнес:
— Бакерийский жасмин. Удивительно.
Гровир довольно улыбнулся: его руна отливала зеленым. Хасимин посмотрела на его лист и сказала:
— У вас много внутренней энергии, Гровир, это хорошо… Ой!
Лист, что лежал перед Петером, вспыхнул и рассыпался серебристым пеплом. Петер выглядел сконфуженным, опустил голову. Хасимин ободряюще улыбнулась:
— Вам нужно посильнее сосредоточиться, Петер. И все обязательно получится. Все поняли? Чертим руну, потом произносим слово оживления. А теперь берите новый лист, будем знакомиться с руной восстановления энергии. Она вам пригодится после индивидуальных занятий с куратором.
