— А че это она руку тянет? — спросил кто-то из задних рядов, с интересом наблюдая за разыгравшимся представлением.
— Черт ее знает, — ответили ей тут же, однако виновница внезапного интереса взяла и робко пояснила:
— М-мо-ожно я первой буду? У меня и мужа-то нет в мои тридцать пять.
Дамы все как будто бы разом всплеснули руками со словами «Да как же это так?!» или же «Ах, мужик нынче избирательный».
А некоторые и вовсе пустили слезу, проронив простое: «Бедняжка».
— Ну-ка ша! — прекратила весь этот балаган ведьма, подняв сверкающий магией палец. — Мне с дочей увидеться надобна. А вы, вешалки повернутые, идить-ка и ищите тама, на каво вешатьси будите вместе со усей своей роднею. Ну а ты, Люська, дождесси у мени подарочек када-нить, прокляну, да так, че век ни медяка в рукенки свои загребущи не возьмешь, не то че сребрика аль золотого. Усекла?!
— Да-да… — ответила ей та, помахав толпе. — Идемте со мной, дорогие мои, пока нас собака бешеная не покусала. — И, улыбнувшись, подмигнула: — Кто первый — тому бесплатно!
На что толпа женщин, уважительно пропустив Жиерму вперед, причем не сговариваясь, покинула улицу под дружное цоканье каблуками по плитам и редкое клацанье набоек плоской подошвы. Ведьма же без стука зашла в дом и первым делом потрепала по голове своего любимчика Махти, кинувшегося в объятья к обожаемой, хоть и не родной бабуле.
Глава 34. Циркомагус
Ирвинтвед. Все еще ЦАМТ. Все еще детектив Рияна Дорин
Когда я только раскрыла чехол, поняла, что влипла в целую историю, причем буквально. Ибо ткань оказалась не просто древней, она была уникальной! Это же полностью ручная работа от узелка до узелка! Искрящееся полотно цвета мокрого камня и вовсе покрыто орнаментом ныне мертвого языка, поблескивая в руках мириадами звезд, коих на небе наверняка меньше, чем искринок на этом платье.
И я его надела, потому как не могла иначе. Отказываться от такого — настоящее оскорбление артельщицам, что изготовили сей шедевр ткацкого искусства. Ни единого шва. Блеск!
В общем, карманы померкли на фоне безумного счастья от обладания абсолютной защитой, отражающей любые чары и даже смертельные. Вот теперь-то я точно навещу бабушку при первом удобном случае, дабы устроить допрос с пристрастием.
— Ну что ты там, умерла, что ли? — поторопил меня Ний, тарабаня ногой по двери от нетерпения, прямо как самый настоящий хам в таверне, танцующий перед отхожей кабинкой, что всегда ютится на заднем дворе, ближе к участку соседей.
— Иду-иду, — отозвалась, проводя руками по приятной, на удивление гладкой ткани.
Но стоило мне открыть дверь, как я обнаружила там еще и ко всему прочему вытянувшееся лицо третьего очевидца — Морана.
Моргнув глазами пару раз с открытым ртом, он молча развернулся и утопал обратно в свою комнату, громко хлопнув дверью напоследок. Ний тоже молчал. Ионас же взгляда не поднимал, а стыдливо рассматривал пол, высчитывая, наверное, число царапин и разводов или и вовсе пылинок, которых, скажу по секрету, везде была целая тьма.
Комментария так и не последовало. И вместо вменяемого «пойдем» и иже с ними, молодой коллега схватил меня за руку и вывел наконец на улицу да усадил в наемный конный экипаж, дожидающийся у входа в наше сыскное агентство. А когда мы уселись и карета тронулась, то я не удержалась от вопроса:
— Так мы куда? В Кешту, в Циркомагус?
Компаньон и алхимист молча поглядывали в окно.
— Ага, — ответил Ний с деланным равнодушием.
И это откровенно начало злить! Потому мой недовольный вскрик был закономерностью:
— Да что со мной не так?!
— Ну что вы, Рияна, все так… — миролюбиво добавил граф, на ощупь схватив мои руки, прямо как слепец, и попытался взглянуть на мое лицо. Но ему это не удалось! И зрачки бедняги непроизвольно разъехались, заставляя того с гримасой боли на лице закрыть глаза.
— Так на мне еще и чары для отвода глаз?!
— И как ты догадалась? — съязвил коллега, все так же поглядывая в окно. А я же уставилась на Ионаса, медленно приобретающего пунцовый цвет лица и не только.
— Я не виноват, что все эти лорды-балбесы, как вы выразились, штурмуют ваше агентство. Я же защищаю свое по праву.
Что?! Простите, что-что?
— Это по какому такому праву вы защищаете свое право за счет ущемления моих прав?! — выдала и сама не поняла, что сказала. То ли колкость, то ли глупость. Надеюсь, что все же больше первое, чем второе.
— Ой, голубки бранятся… — подлил масла в огонь мелкота конторная и еще к тому же безусая. На что и указала тут же.
— А где твои усы? — И с ехидством наблюдала за медленно сползающей улыбкой с лица рыжего детектива.
Ощупывая свои губы и кожу рядом, Корт произнес неуверенно: — Их н-нет? Опять?!
— Смею заметить, что они слетели с вас еще полквартала назад.
— Эй, возница! — вскликнул юноша тут же, стуча тростью по потолку.
— Езжайте дальше… — опередив коллегу, довольно произнесла я, повысив голос.
— Но-но-но… — начал возражать Ний, меняя гримасы на лице — одна другой краше.
— Никаких но. Циркомагус ждет! А вы, уважаемый Ионас. Когда вы перестанете меня преследовать и дарить сомнительные подарки?
— Ну ничего себе!.. Ей тут платье подогнали стоимостью с целое поместье, а она еще его сомнительным обзывает. Янка, бери что дают. И будь благодарна, мой тебе совет, — поумничал этот рыжий нахал, перестав ерзать на сидении, ибо, похоже, все-таки смирился со своей безусой судьбой.
— Вот, пожалуй, обойдусь, — огрызнулась в ответ, глядя на все еще краснеющего мужчину. — А вам, Ионас, нужно предупреждать, прежде чем вручать артефакты со скрытыми возможностями. — На что тот лишь кивнул, продолжив разглядывать занавески на окнах с неподдельным интересом. И что он там углядел? Присмотрелась и поняла, дело в цветочках, изображенных на ткани.
***
Так мы молча и прибыли к главной площади столицы Ирвинтведа, которую отдали во временное пользование не чему иному, как самому Циркомагусу! Огромный цветастый шатер высотой своей наверняка соперничающий с самым высоким шпилем королевского замка. Но даже это решили простить магистрам магоциркового искусства, дабы увидеть наконец сие величайшее зрелище вживую. Долгие десятилетия королевская династия приглашала к себе Вискуза Сузи, главного мэтра и магистра школы иллюзии, но попытки эти были тщетны. До сих пор.
И потому, когда мы подъезжали к главной площади, то умудрились застрять в толчее на узкой улице булочников, предприимчиво предлагающих всякому проезжающему, точнее сказать, еле ползущему, еду прямо с пылу с жару на металлическом подносе, левитирующем от кареты к карете.
— Пироги с мясом! — проорал тут же один бойкий, громкий, звонкий голос пекаря-торговца.
