Гарри молчал. Он просто не знал, что на это сказать. А она после некоторого молчания продолжила:
— Если с Каролиной случится нечто подобное и ее жених увлечется другой женщиной, это просто убьет ее, ведь она любит Эдварда так сильно. Но Сильваниус не любит меня, так же как и я его, поэтому мы, если хотите, друзья, а друзья желают друг другу счастья.
— Мне кажется, что такие отношения между супругами крайне неестественны, — резко сказал Гарри.
Уже начав говорить, Гарри понял, что причина, почему он считал это столь странным и даже шокирующим, заключалась в Эльфе, которая резко отличалась от того типа жены, которую он представлял для герцога, да и сам Сильваниус предполагал для себя.
Затем в комнату вернулся герцог, и у них не было больше возможности продолжить дискуссию.
Они покинули охотничий домик, и, вместо того чтобы отправиться прямо в Честер-хауз, как хотела Эльфа, герцог решил, что они должны провести ночь в Лондоне.
Сильваниус получил приглашение от герцогини Девоншир посетить их на день рождения ее мужа.
» Это будет вечер сюрпризов, — писала она, — и я прошу всех близких друзей моего мужа принять участие в его празднике «.
— Ко мне тоже обратились с подобной просьбой, — сказал Гарри. — Я полагаю, мы не вправе отказаться.
— Ну конечно же, не можем, — поддержал друга герцог. — Эльфе тоже понравится в лондонском доме Девонширов, и это даст мне возможность представить ей некоторых моих друзей, которые не смогли приехать на нашу свадьбу.
— Надеюсь, что они не будут разочарованы, — быстро сказала Эльфа. — Тем более что у меня есть подходящее для этого случая платье.
— Вам лучше надеть фамильные изумруды, — посоветовал герцог. — Тогда женщины умрут от зависти, потому что ни у кого нет подобных великолепных драгоценностей.
Говоря это, он вспомнил, как любовницы просили его дать хотя бы на время некоторые из этих драгоценностей. Сильваниус всегда отказывал. Во-первых, потому, что их носила его мать и ему казалось, что это будет оскорблением ее памяти, если их наденет его любовница. А во-вторых, хотя он и не признавался себе в этом, Сильваниус всегда осознавал, что в один прекрасный день их будет носить его жена, и никто больше.
— Вам также следует надеть герцогскую корону, — вторил Гарри. — Тогда все комплименты мужчин на дне рождения будут ваши.
— Меня вполне устроит, если меня не будут замечать, — неожиданно для мужчин ответила Эльфа.
Но, когда она внимательно рассмотрела все фамильные драгоценности в лондонском доме Линчестеров, Эльфа обнаружила среди них не только массивную герцогскую корону, которая смотрелась бы величественно не только на церемонии открытия парламента, но и весьма тонкой работы обруч для волос, усыпанный крупными изумрудами в обрамлении бриллиантов.
Но, когда служанка помогла ей прикрепить его на голове, распустив волосы свободными волнами сзади, и она надела сверкающее на ее белой шее ожерелье, Эльфа поняла, посмотрев на себя в зеркало, что Гарри был прав и все присутствующие на празднике женщины умрут от зависти, когда увидят ее.
Ее, однако, не очень волновало, что о ней подумают другие женщины, она была равнодушна к вниманию и комплиментам мужчин — ей было достаточно, что ее попросил об этом муж.
Эльфа не могла не думать, как умопомрачительно выглядела бы Каролина с ее прекрасными волосами в массивном ожерелье из бирюзы, которое она нашла среди фамильных драгоценностей.
Эльфа решила, что когда она лучше узнает герцога, то попросит его время от времени давать Каролине носить некоторые драгоценности из фамильной коллекции, особенно изготовленные из бирюзы.
Но сейчас она была весьма рада, что сможет украсить себя в этот вечер изумрудами, которые нравились ей больше других, камней и напоминали ей о лесе.
Их дворец был совсем рядом с жилищем Девонширов, и поэтому они быстро прибыли туда, въехав в золоченые ворота и присоединившись к компании ближайших друзей герцога.
Герцогиня писала, что прием должен стать полным сюрпризом для ее супруга, но Эльфа подумала, что он не мог не догадаться об этом, увидев, что весь дом украшен цветами, в саду приготовлены ракеты для салюта и фейерверка, а на деревьях развешены китайские фонарики.
Но у нее практически не было времени думать о герцоге Девоншире, потому что она постоянно с кем-то здоровалась и ее непрерывно представляли различным друзьям Сильваниуса.
Сначала на нее смотрели с любопытством, а затем начали говорить цветистые комплименты, которые, она надеялась, замечал ее муж. Правда, это касалось только присутствующих мужчин.
Ужин был изысканным и очень продолжительным. Когда он наконец закончился, приехало еще множество других гостей и оркестр заиграл в зале для танцев, терраса которого выходила прямо в сад.
Эльфа впервые танцевала со своим мужем.
— Я никогда не танцую, если нет крайней необходимости, — сказал он, — но это ваш первый бал, и все ждут нашего выхода.
— Надеюсь, что я танцую достаточно хорошо! — воскликнула Эльфа.
Герцог улыбнулся.
Она была легка, как пушинка, и Сильваниус не мог избавиться от чувства, будто он держит в руках не женщину, а нимфу.
Они станцевали вальс. Потом Гарри попросил танец. А потом кавалеры стали меняться один за другим, так что Эльфа потеряла им счет, когда вдруг заметила, что мужчины буквально сражаются за право ангажировать ее на танец.
Герцог, станцевав с женой положенный этикетом танец, отправился в соседнюю комнату, где сел за карты. Ему удалось выиграть огромную сумму денег, прежде чем его противник швырнул свои карты на стол со словами:
— Черт побери, это несправедливо, Линчестер! Говорят:» кому везет в любви — тому не везет в картах «. Но к вам это не относится. Вы владеете самой очаровательной женщиной и к тому же выигрываете весь вечер.
Герцог удивленно посмотрел на него через стол, но ничего не ответил.
Он с трудом рассовал по карманам выигранную сумму и пошел разыскивать Эльфу.
Сильваниус не обнаружил ее в зале для танцев и вышел в сад.
Это было весьма романтическое зрелище: свечи освещали дорожки, а фонарики бросали мягкий свет на парочки, которые старались уединиться на скамейках, почти скрытых зарослями растений.
В поисках Эльфы герцог пересек лужайку, решив сделать ей выговор и объяснить, что неприлично молодой замужней женщине гулять в одиночку по темным аллеям.
Сильваниус начал думать, что ошибся и она находится где-то в доме, когда услышал ее голос и понял, что он раздается из-за цветущего кустарника, который скрывал его.
Герцог застыл.
— Нет… пожалуйста, — говорила его жена, — вы не должны говорить мне подобные вещи.
— Почему, когда я считаю вас самым восхитительным существом, которое я когда-либо встречал. Я сражен вами, моя маленькая прелестная герцогиня, и я безумно влюблен в вас!
