– Быстро на берег! – командует Бо, и Хит заводит мотор.
Я сажусь рядом с Роуз и обнимаю ее за плечи. Мы мчимся через бухту, оставив Грегори Данна там, где нашли.
Едва мы добираемся до берега, я бегу вверх по причалу к металлическому колоколу, который свисает с деревянной арки, смотрящей на бухту. Колокол Смерти, как все его называют. Всякий раз, когда обнаруживается тело, кто-нибудь звонит в колокол, чтобы предупредить город. Его повесили двадцать лет назад, и каждый год, с начала июня до дня солнцестояния, его удары возвещают чью-то смерть.
Заслышав его, местные жители содрогаются, а туристы хватаются за фотоаппараты.
Я дергаю за грубую веревку, и язык дважды бьет о внутреннюю поверхность. Глухой звон эхом разносится по всему городу, отражаясь от сырых стен магазинов и домов, пробуждая всех ото сна.
* * *
Полиции и рыбакам потребуется около часа, чтобы достать тело Грегори Данна из воды и привезти в порт. Теперь начнется следствие, будут искать улики – и, как всегда, не найдут ни одной. Ни крови, ни ран, ни следов борьбы. Ни единой зацепки.
Роуз сидит рядом со мной и дрожит от холода, даже после чашки горячего шоколада, который Хит принес из «Супчика». По такому случаю кафе открыли в три часа утра, чтобы обслужить зевак, вскочивших ни свет ни заря и явившихся посмотреть на первого утопленника.
Мы все ждем на пирсе, наблюдая, как лодки рассекают воду. Люди пришли кто в чем – в пижамах, шерстяных шапочках и в резиновых сапогах. Даже детей повытаскивали из постелей, чтобы они не пропустили это ежегодное ужасное событие, и они тоскливо топчутся, спотыкаясь о наброшенные на плечи одеяла.
Однако местная полиция научилась сводить спектакль к минимуму: когда на причале они перекладывают тело на носилки, то сперва удостоверяются, что оно полностью закрыто. Но туристы все равно фотографируют, дети все равно плачут, а местные тяжело вздыхают.
– Ты была права, – шепчет мне Бо, когда машина скорой помощи увозит прочь тело Грегори Данна. – Насчет того, что кто-то утонет уже сегодня.
Я качаю головой. Не тот случай, когда победа радует.
Толпа постепенно редеет – одни отправляются досыпать, другие торопятся в «Горячий супчик» обсудить происшествие. К нам подходит Хит, озабоченно хмуря брови.
– Отведу Роуз домой. Она до сих пор не в себе.
– Хорошо. – Я оглядываюсь в поисках Роуз. Она идет вдоль причала, а красное в серую полоску одеяло из лодки Хита сползает с ее плеч. Она в шоке, и я знаю, что мне следовало бы пойти с ней, но, похоже, ей сейчас нужен только Хит. Так что пусть он ее и проводит.
– Я быстро. Потом вернусь и подброшу вас на остров.
Я киваю. Хит догоняет Роуз, а мы с Бо вливаемся в толпу заспанных людей, идущих в сторону «Супчика». Официантка одета по-домашнему – голубая в горошек пижама, на ногах пушистые угги.
– Будете кофе?
Я изучаю ее лицо, внимательно смотрю в глаза. Но она выглядит нормально. Как человек.
– Да, спасибо, – отвечает Бо.
– А мне, пожалуйста, черный чай.
Официантка на миг хмурится, чуть слышно фыркает, словно мой заказ требует усилий, на которые она в столь ранний час не способна, и шаркая удаляется прочь. Мы устраиваемся в конце пирса, облокотившись на ограждение, и смотрим на море. Скоро рассвет.
Люди вокруг нас перешептываются, некоторые сразу начинают строить догадки. В последующие недели город окажется в эпицентре полномасштабной охоты на ведьм.
Несколько старшеклассниц заняли столик на улице и болтают, прихлебывая кофе и разламывая на кусочки черничные кексы. Голоса их звучат излишне громко, хотя еще очень рано, и сами девчонки, похоже, так до конца и не проснулись. Я всматриваюсь в их лица, изучаю цвет глаз, нежную фарфоровую кожу. Я ищу что-то неестественное, бесплотное существо, скрывающееся за человеческим обликом. Но я ничего не вижу.
Официантка приносит чашки, не удостоив нас улыбкой.
– Получается, Грегори Данна заманили в воду, да так, что никто этого не видел? – спрашивает Бо, понизив голос. К кофе он еще не притронулся.
Я пожимаю плечами.
– Сестры Свон не хотят, чтобы их видели. За двести лет они в этом поднаторели и знают, как не попасться, – отвечаю я и провожу пальцем по краю чашки.
– Ты говоришь это так, будто не хочешь, чтобы их поймали, как будто город этого заслуживает.
– А если и заслуживает? – Во мне закипает гнев по отношению к Спарроу и его обитателям. Он сжигает меня изнутри. Так много несправедливостей – так много смертей. Здесь всегда ненавидели приезжих, отталкивали их, только потому, что они были чужаками. – Сестры были убиты жителями этого города, – говорю я, и собственный голос кажется мне непривычным. – Их утопили несправедливо – только за то, что они влюблялись не в тех мужчин. Может быть, они имеют право на месть.
– Имеют право убивать невиновных?
– Откуда ты знаешь, что Грегори Данн этого не заслужил? – Я едва могу поверить, что говорю это.
– Я и не знаю, – резко отвечает Бо. – Но я сомневаюсь, что все, кого они утопили, заслуживали смерти.
Он прав, но я уже завелась. Просто хочу, чтобы он понял, почему это происходит. Почему сестры возвращаются каждый год. Что у них есть на это веская причина.
– Это их возмездие.
Бо выпрямляется и делает глоток кофе.
– Послушай, я не говорю, что это правильно, – быстро добавляю я. – Но тебе не стоит думать, что ты можешь предотвратить или изменить происходящее здесь. Грегори Данн – первая жертва. За ним последуют другие. Все попытки остановить сестер только ухудшали ситуацию.
– Что ты имеешь в виду?
– Были случаи, когда в городе убивали ни в чем не повинных девушек, посчитав, что в них вселилась одна из сестер. Лучше оставить все как есть. Ты ничего не исправишь.
Тусклое алое солнце всходит над горизонтом. Рыбаки бредут к своим лодкам. Я замечаю Хита, спускающегося по Оушен-авеню, – он обещал отвезти нас на остров.
Бо молчит. Представляю, какой хаос сейчас у него в голове. Мертвое тело. Двухсотлетнее проклятие. Город, смирившийся со своей участью…
Ему многое нужно обдумать. А ведь он только что приехал. Дальше будет хуже.
Мы встаем и идем по пирсу. Утро меняет цвета, по улицам разливается неяркий оранжевый свет. Навстречу нам идут две девушки, очевидно, в «Горячий супчик». Я окидываю их быстрым взглядом.
Оливия и Лола. Лучшие подруги. Это они танцевали вокруг костра на вечеринке. Обе тщательно причесаны и продуманно одеты, в отличие от большинства растрепанных горожан. Как будто смерть Грегори Данна – официальное мероприятие, которого они долго ждали и никак не могут пропустить. Лола заплела иссиня-черные волосы во французскую косу. Длинные вьющиеся локоны Оливии распущены по плечам, пирсинг сверкает в лучах рассветного солнца.
