– Оливия… – произносит он, словно это имя не выходит у него из головы. – Я вроде бы видел ее… там, в воде.
– Она звала тебя. Ее голос проник в твое сознание.
– Но как?
– Тогда, в лодочном сарае, она кое-что прошептала тебе на ухо. Она убедила тебя, что ты принадлежишь ей, лишила возможности думать о чем-то и о ком-то другом. Рано или поздно она выманила бы тебя. Пока ты оставался на острове, она сама не могла затащить тебя в воду, так что ей пришлось подчинить твой разум и заставить тебя самого броситься на ее поиски.
Бо качает головой, не в состоянии до конца понять, что же с ним случилось.
– Оливия Грин, – резко говорю я, – на самом деле Маргарита Свон. Она ждала тебя в бухте. Она собиралась обнять тебя, поцеловать, а потом утопить.
Он наклоняется вперед, опираясь руками о колени, стискивает зубы. Скулы Бо начинают краснеть от жара. Я смотрю на шрам под его левым глазом, перевожу взгляд на губы, вновь ощущая их вкус…
– Откуда ты знаешь? Почему ты так уверена, что именно Маргарита Свон похитила тело Оливии? Может, это другая сестра? – Он морщится, будто сам не может поверить, что вообще задает этот вопрос.
– Маргарита хочет убить тебя. И она не остановится, пока не добьется своего.
– Но почему именно меня?
– Потому что она увидела тебя со мной. Там, в лодочном сарае.
– И что?
Мои пальцы подрагивают; сердце рвется из груди, предостерегая – не говори ему правду! Однако у правды привкус освобождения; и пусть от нее больно глазам, как от яркого весеннего солнца после долгой зимы, и кровь пульсирует в висках в такт ударам сердца…
– Я могу их видеть. – Слова сорвались с языка, теперь обратного пути нет.
– Кого их?
– Сестер. Я вижу Аврору внутри Джиджи Клайн и Маргариту внутри Оливии Грин. Я знаю, чьими телами они завладели.
Бо выпрямляется.
– Как такое возможно?
Я встряхиваю головой. По телу пробегает дрожь.
– Ты можешь их видеть, но никому не рассказала об этом?
– Да. Никто не знает.
– Но… – Он смотрит на меня с открытым ртом, сузив глаза. – Ты можешь видеть их… такими, как они есть?
– Да.
Я встаю, скрестив руки на груди. Кажется, Бо пытается сложить этот паззл, сопоставить одно с другим. Но его разум сопротивляется, не хочет верить, что мои слова могут быть правдой.
– И с каких пор у тебя такая способность?
– Всегда была.
– Почему? Как?
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Просто вижу, и все. Я… – Я запинаюсь. Совсем запуталась.
– А твоя мама тоже видит их?
Я отрицательно качаю головой. Бо, нахмурившись, смотрит в огонь.
– А они знают? Сестры знают, что ты их видишь?
– Да.
Он снова открывает рот, пытается найти слова, задать правильный вопрос, который придаст всему этому смысл.
– А как насчет третьей сестры? Как ее…
– Хейзел.
– Где она? Чье тело украла?
– Я не знаю.
– Ее ты еще не видела?
– Нет.
– Но она тоже где-то здесь?
– Да.
– И она пока никого не убила?
Я снова отрицательно качаю головой.
– Пока нет.
– Значит, еще есть время найти и остановить ее?
– Их не остановить.
– Ты пыталась?
Я отвожу глаза.
– Нет. Это бессмысленно. – Я думаю о своем разговоре с Джиджи в лодочном сарае. Я наивно надеялась, что смогу поговорить с ней – с Авророй. И что, может быть, какая-то ее часть осталась человеческой и сердце устало убивать. Нас прервал Лон. Но так или иначе, я поняла, что Аврора все равно зашла слишком далеко. Мне было не достучаться до нее.
По глазам Бо я вижу, что он начинает мне верить.
– Черт возьми, Пенни! – Он встает и делает шаг ко мне. – Так, значит, Лон с Дэвисом правы? И у них в сарае действительно сидит одна из сестер Свон?
Я киваю.
– А Оливия… или Маргарита… как бы ее ни звали… пытается меня убить?
– Она уже проникла в твое сознание. Заставляет тебя видеть и чувствовать то, чего нет.
– Когда я видел ее… в воде… она ждала меня. И она была так мне нужна! Я чувствовал, что умру, если не буду с ней. Словно… – Он не договаривает, ужасаясь своим словам.
– Словно ты любишь ее? – заканчиваю я.
– Да…
Он смотрит мне прямо в глаза.
– Она может убедить тебя, что ты никогда и никого так сильно не любил и никогда больше не полюбишь.
Бо сжимает кулаки, мышцы его рук напрягаются, жилка на виске пульсирует.
– А потом появилась ты. Я слышал тебя, но не мог сосредоточиться на твоих словах. Казалось, ты где-то далеко. Но вдруг я ощутил твои руки, и оказалось, что ты прямо передо мной. – Он поднимает глаза. Зрачки темнее самых темных глубин океана. – А потом ты меня поцеловала.
– Я… – У меня перехватывает дыхание. – Я должна была остановить тебя.
Молчание затягивается. Мое сердце замирает. Останавливается. Вновь начинает биться.
– И после этого, – продолжает Бо, – я больше не чувствовал ее зов. И сейчас не чувствую.
– Может быть, нам удалось разорвать ее связь с тобой, – говорю я тихим голосом.
– Тебе удалось разорвать ее связь со мной.
Язык заплетается. Но если не скажу правду, меня сейчас разорвет.
– Я не могла отпустить тебя. Не могла потерять. Я не… – Наконец решаюсь и говорю прямо: – Я не могла отдать тебя ей.
Неотрывно смотрю ему в глаза, жду, чтобы он заговорил, заглушил мои слова.
И тут в уголках его глаз зарождается буря. Он поднимает руку, проводит кончиками пальцев по моей щеке, убирает волосы за ухо. Я ненадолго закрываю глаза и вновь открываю. Изнутри поднимается желание – чистое и нестерпимое. Бо тянется ко мне. Когда между нашими губами уже едва можно просунуть перышко, я медлю и смотрю ему в глаза, пытаясь навсегда запомнить этот короткий миг. А Бо целует меня так, словно тоже только этого и ждал.
Его губы теплые, а кончики пальцев холодные. Наши сердца стучат в унисон, его руки зарылись в мои волосы, рот ищет мои губы… Он везде, он заполняет даже мои легкие между вдохами. И я чувствую, что падаю, кувыркаюсь, как звезда, стремительно приближающаяся к земле. Мое сердце становится легким и беспокойным.
Этот момент и этот человек, они могли бы разорвать меня на части и свести с ума. Но в жарко натопленном коттедже, где стекла дребезжат от ветра, дождь барабанит по крыше, а наши тела солоны от морской воды, мне все равно. Я позволяю рукам Бо изучать мое озябшее тело. Я хочу быть только здесь. Мне нужен только он.
