– Пожалуйста, – умоляю я, подбираясь еще ближе. Площадка скрипит и подрагивает. – Это не вернет твоего брата.
При этих словах выражение лица Оливии меняется. Она ничего не знала про брата Бо, о том, что он утонул в бухте прошлым летом. И теперь ее глаза загораются, а губы растягиваются в усмешке.
– Брата? – переспрашивает она с интересом.
– Заткнись, сука! – огрызается Бо.
– Значит, твой брат утонул? – не унимается Оливия.
Сквозь дождь я с трудом различаю лицо Бо. На его виске пульсирует жилка, с подбородка стекает вода.
– Это была ты?.. – хрипло спрашивает он, быстро делает шаг вперед и приставляет лезвие к животу Оливии. Стоит ей дать неверный ответ, и он выпотрошит ее прямо здесь. Бо жаждет мести, даже если придется пролить кровь, вместо того чтобы вынудить Оливию перелезть через перила. Убийство вместо самоубийства.
Оливия вновь улыбается, лениво и как бы скучающе поглядывая на меня. Она все видит по моему лицу, видит, как напряглось мое тело под кожей Пенни. В конце концов, Маргарита – моя сестра и знает меня лучше, чем кто бы то ни было. От нее правды не скрыть.
– Конечно же, не я, – снисходительно отвечает она. – Но ты должен спросить свою подружку, может быть, она знает, кто это был.
Моя грудь сжимается, ребра сдавливают сердце и легкие; я не могу вдохнуть, и в мозг не поступает кислород.
– Не надо, – я говорю слишком тихо, она могла меня и не услышать.
– Ты, наверное, хочешь знать, зачем я притащила кучу народа у тебе на остров? Почему пожелала отметить день летнего солнцестояния именно здесь?
Я не отвечаю, хотя мне и интересно.
– Я хотела, чтобы ты поняла: что бы мы ни делали, сколько раз ни похищали бы чужие тела и выдавали себя за местных… все равно нам не стать ими. Мы их враги. Они нас ненавидят. И при любой возможности будут убивать. – Она кивает в сторону Бо, словно он доказывает ее слова. – Ты заигралась в свой дом, слишком много лет пробыла в этом теле. Вообразила, что у тебя есть друзья и что ты могла бы жить в этом городе нормальной жизнью. Еще и вообразила, что можешь влюбиться! Что ты имеешь на это право! – Она презрительно ухмыляется, приподняв левую бровь. Даже под струями дождя, градом бегущими по лицу, она красива. – Но ты нравишься людям только потому, что они не знают, кто ты есть на самом деле. Иначе они бы тебя возненавидели… желали бы твоей смерти. – Последнее слово она произносит презрительно, с металлом в голосе. – Он, – Оливия бросает быстрый взгляд на Бо, – хотел бы твоей смерти.
Нож все еще приставлен к ее животу, но она склоняется вперед, глядя прямо ему в глаза.
– Спроси у своей подружки ее настоящее имя.
Мое сердце замирает и почти останавливается. В глазах темнеет. Нет. Я готова его умолять. Пожалуйста, не надо. Не делай этого, не разрушай все то, что было между нами.
– Она лгала тебе. Давай же, спрашивай.
Бо поворачивается ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза. Я же прижалась к стене маяка, всем телом ощущая холодные камни.
– От этого ничего не изменится… – бормочу я, стараясь, чтобы правда не всплыла на поверхность.
– Что не изменится?
– Мои чувства к тебе… и твои чувства ко мне. Это все равно я.
– О чем, черт возьми, ты говоришь?
До него доходит, что Оливия ухмыляется. Ее явно забавляет происходящее. Вот чего она добивалась все это время: чтобы я наконец поняла – нас не изменить. Мы такие, какие есть. Мы убийцы. И мне никогда не быть вместе с Бо. Не так, как сейчас, – не в этом теле. Единственный способ удержать мужчину для сестер Свон – это утопить его, забрать в море.
Мои губы дрожат, дождь течет по ним и попадает на язык, слова застревают на языке.
– Я не Пенни. – И это признание разрывает меня изнутри.
Бо опускает нож и пронзает меня взглядом. Уже догадался, что последует дальше.
– Меня зовут Хейзел.
Он мотает головой, отводит нож в сторону, рот его сложился в жесткую, непреклонную линию.
– Хейзел Свон, – окончательно сдаюсь я.
Он тупо смотрит прямо перед собой, стискивает зубы и вдруг застывает, как изваяние, совершенно неподвижно.
– Я должна была сознаться раньше. Но не знала как. А потом, когда выяснила, зачем ты приехал в Спарроу, поняла, что ты возненавидишь меня. И просто не решилась…
– Когда? – отрывисто спрашивает он.
– Ты о чем?
– Когда ты перестала быть Пенни Талбот?
Я пытаюсь сглотнуть, но тело отказывается подчиняться. Будто мы с Пенни уже начали борьбу за контроль над ним.
– В первую же ночь, когда мы встретились. – Я отвожу со лба мокрую прядь волос. – После вечеринки на пляже Пенни привезла тебя на остров. Перед рассветом она встала с постели и отправилась на причал, даже не проснувшись. Затем вошла в воду, и я взяла ее тело.
– Значит, в тот вечер на пляже, когда мы сидели у костра, и ты рассказывала мне о сестрах Свон… это была Пенни? Не ты?
Я киваю.
– А все, что случилось после… уже ты?
Снова киваю.
– Но ты помнишь наш разговор на пляже и знаешь все о жизни Пенни?
– Я сохраняю воспоминания тела, в котором живу. Я знаю о Пенни все.
– И не только поэтому, – вмешивается Оливия, радуясь возможности выдать еще немного моих тайн.
Бо не обращает на нее внимания и только пристально смотрит на меня. Теперь я представляю угрозу. Я причинила ему боль. Обманывала все это время. Заставила его довериться и даже полюбить.
– Я забираю тело Пенни последние три года.
Нас едва не сдувает мощным порывом ветра. Ливень обрушивается на маяк.
– Но почему? – сдавленно спрашивает Бо, хотя, судя по голосу, ему это дается нелегко.
– Мне нравится ее жизнь. – Впервые я произношу это вслух. – И мне нравится жить на острове.
– Ну же, Хейзел! Если уж решилась говорить правду, то ничего не упускай, – снова вмешивается Оливия.
Лучше бы она заткнулась! Не надо мне было останавливать Бо, пусть бы столкнул ее вниз! И вот теперь она готова вытащить на свет все подробности моего прошлого. И называла меня настоящим именем.
– Я часто бывала на острове, еще когда…
– Еще при жизни, – заканчивает вместо меня Оливия.
– Вы здесь жили? – спрашивает Бо.
– Нет. – Я не хочу рассказывать ему об Оуэне и о своей прежней жизни. Теперь все это не имеет значения. Я больше не та девушка. Хейзел утонула в бухте двести лет назад… а я жива и стою сейчас перед ним.
– У первого смотрителя маяка был сын, – продолжает Оливия вместо меня. – Его звали Оуэн Клемент. Красивый молодой человек, надо отдать ему должное. Но я никогда не понимала, что Хейзел в нем нашла: ни денег, ни положения в обществе – никакой перспективы. Но она все равно любила его. И даже собиралась выйти за него замуж. И вышла бы. Конечно, если бы его отец не обвинил нас в том, что мы ведьмы, и не утопил в бухте.
