Из города начался массовый исход: туристы выселялись из гостиниц, грузились в машины и автобусы, чтобы разъехаться по домам. Сезон окончился. Ни туристы, ни жители города еще не подозревали, что больше в бухте Спарроу не будет утопленников.
Оливия Грин очнулась на самом верху маяка на острове Люмьер. От вчерашней вечеринки у нее остались лишь смутные воспоминания, и она решила, что выпила слишком много, отключилась и уснула прямо на холодном каменном полу, а друзья ее бросили.
Джиджи Клайн, пропавшая несколько недель назад и неожиданно появившаяся в разгар ночного празднования, пришла в себя на скалистом берегу острова Люмьер. Ее ноги были в воде всю ночь, и три отмороженных пальца спасти не удалось. Накануне вечером Аврора без труда скрылась от толпы преследователей, в большинстве своем вдребезги пьяных юнцов. Вся промокшая, она сидела на берегу, обхватив себя руками, и наблюдала за снующими вдали лодками. Она уже собиралась войти в воду и освободиться от украденного тела, как вдруг рухнула на камни.
Ни Аврора, ни Маргарита так и не вернулись в бухту. Потому что в одиннадцать часов пятьдесят четыре минуты их сестра Хейзел Свон бросилась в море и утопилась, принеся себя в жертву и таким образом положив конец двухсотлетнему проклятию.
Аврора и Маргарита покинули чужие тела, растаяв в воздухе подобно морскому воздуху, и наконец исчезли навсегда.
На следующее утро ни о чем не подозревающий рыбак, проплывая мимо кладбища затонувших кораблей, оказался над тем самым местом, где двести лет назад утопили сестер Свон. И именно в этом месте на поверхность поднимались пузырьки воздуха – верный признак скопления крабов на илистом дне. Но в то утро все было иначе.
На волнах покачивались три тела в длинных белых одеждах, тесно прилегающих к пепельной коже. Рыбак втащил их в лодку, не подозревая, чьи тела обнаружил. Это были не скелеты, не обглоданные рыбами и не изъеденные морской водой останки; девушки выглядели так, словно утонули этим утром.
Тела сестер Свон наконец были найдены.
И когда их вынесли на берег и положили на причал, люди ахнули. Дети плакали, а женщины спешили отрезать по локону волос – на удачу. Сестры были прекрасны. Никто не мог вообразить, что они были такими, – ни один портрет, ни один рассказ даже приблизительно не передавал их ангельского очарования.
Так Спарроу избавился от проклятия сестер Свон.
Жителям города понадобилось несколько дней, чтобы решить, что делать с прекрасно сохранившимися телами. Но в конце концов их похоронили на городском кладбище, на вершине холма, откуда открывался вид на бухту, – лучшего места нельзя было и подобрать.
Люди до сих пор приезжают фотографироваться у могилы сестер, хотя туристический сезон, в прежнем его понятии, больше не существует. Из морских глубин не доносится чарующее пение, а у местных девушек не похищают тела.
Но один человек приходит на кладбище каждую неделю. Он потерял брата, влюбился в девушку, но позволил ей ускользнуть в море. Бо Картер опускается на колени у могилы Хейзел Свон. Он приносит ей цветы и рассказывает об острове, приливах и отливах, о жизни, которую им так и не суждено было провести вместе; и лишь после заката возвращается по Оушен-авеню к пирсу.
Бо по-прежнему живет в коттедже на острове Люмьер и работает смотрителем маяка. В конце лета он собирает урожай груш и яблок и привозит их на продажу в город. А при каждом шторме выходит на парусной шлюпке в открытое море, обогнув мыс, и до рассвета борется с ветром и волнами.
Но на острове он не один. Пенни Талбот гуляет с ним по фруктовому саду. Ее воспоминания – только хорошие – постепенно вернулись. В тихие солнечные дни Бо учит Пенни ходить под парусом. А Роуз, которая переживает за подругу намного больше, чем та может себе представить, просто завалила ее добрыми печенюшками с крыжовником и корицей.
Мама Пенни печет яблочные пироги и тортики со свежими грушами, тихо напевая за работой; она заваривает чай, приглашает в гости жителей города, чтобы рассказать об их будущем. И глядя на дочь – родную дочь, которая снова стала самой собой, – радуется, что после стольких потерь ее Пенни все-таки с ней. Ее разум понемногу успокаивается, а горе ослабевает. Она соорудила на утесе памятник погибшему мужу. Надгробие сложено из ровных гладких камней. Джон Талбот, подобно многим морякам, теперь принадлежит океану.
Вечерами Пенни садится за стол на кухне и гадает на чае. Она всматривается в листья на дне чашки, пытаясь различить там свое прошлое и будущее. Когда-то она увидела прекрасного молодого человека, которого принесло море. И она думает, что, возможно, ее жизнь была предопределена с самого начала.
Но порой, даже когда они целуются под яблонями, Бо внезапно замирает, захваченный воспоминаниями о днях, про которые Пенни ничего не знает. Зато по ночам, когда дрова потрескивают в камине, он сжимает ее в объятиях и целует за ушком. И Пенни знает, что он любит ее. И может, любил еще раньше, задолго до того, как вытащил из воды в самую короткую ночь в году – в ту ночь, от которой у нее остались лишь неясные образы. Но она не спрашивает. Она не хочет знать, что было до того.
Потому что она любит его сейчас: когда ветер задувает сквозь щели в окнах коттеджа, Отис и Ольга свернулись клубочком в ногах, а перед Пенни и Бо простирается целый мир.
И впереди у них вечность – или, по крайней мере, целая жизнь. Долгая, замечательная жизнь. И этого достаточно.
Суша и море
Кладбище Тихого океана – так местные жители называют воды, омывающие побережье в районе Спарроу. Не только потому, что на дне покоятся сотни затонувших кораблей, но и в память о потерянных душах, пропавших в глубинах за последние два столетия.
Случаются спокойные дни, когда волны лениво набегают на берег, а чайки ныряют с высоты, хватая рыбу из лужиц, оставшихся после отлива. В такие дни легко забыть, какие события происходили здесь когда-то.
Но в шторм, когда ветер с силой обрушивается на город, а прибой перехлестывает через дамбы, порой кажется, что из глубины доносится пение сестер – эхо прошлых лет, о которых океан не в силах забыть.
В пасмурные дни, когда небо серое и печальное, рыбакам приходится огибать мыс в густом тумане. Они оглядываются на остров Люмьер и произносят молитву о попутном ветре и хорошем улове. И молитвы они адресуют ей – девушке в развевающихся белых одеждах, которую часто видят стоящей на утесе. Той самой, которая погибла много лет назад, однако год за годом возвращалась.
В начале осени, когда созревает урожай и остров сладко пахнет яблоками и залит солнцем, одинокую фигуру можно увидеть в саду. Она бродит среди деревьев, застрявшая во времени. Призрак девушки, которая прожила дольше, чем отпущено любому человеку, и которая осмелилась влюбиться. И она все еще здесь.
Но не из-за мести. Не потому, что она ищет расплаты или искупления. Ее совсем не тянет к этому городу.
А потому, что здесь ее место. Здесь она впервые сошла на берег два столетия назад. Эта земля принадлежит ей – сырой воздух, зеленый мох и соленый ветер. Она создана из всего этого – и она здесь во всем. Смерть не может лишить ее этого места.
