– Да, – осторожно ответила Софи. Неужели эта женщина считает ее похитительницей детей или что-то в этом роде?
– Вы же не против, правда, Софи? Не против делиться всяким? – Голос женщины стал вдруг усталым, плечи поникли, на лице появилось выражение боли.
Улыбка Софи застыла. Что-то в тоне женщины подсказывало, что она должна иметь хотя бы какое-то представление о том, что здесь происходит. Как эта женщина вообще узнала ее имя?
– Я просто пыталась помочь. – Софи уже жалела, что вообще встретилась с незнакомкой взглядом.
– Ты? Помочь? – Женщина горько рассмеялась. – Я думаю, ты уже достаточно помогла. Мужа моего увела.
– Простите… что? – Софи застыла, так и не донеся чашку с кофе до рта.
– Гордишься собой? Мисс богатая сучка со своей квартирой в Кенсингтоне и загородным поместьем папы в Сассексе. Я тебя погуглила. Леди Софи Беннингс-Бичем.
У Софи отвисла челюсть. Эта женщина хорошо подготовилась. Никто из ее коллег по работе не имел ни малейшего представления о ее титуле. А паспорт она обычно никому не показывала. На самом деле Кейт была единственной, кто его видел, но у нее хватило профессионализма ни словом о титуле не обмолвиться.
– Я им не пользуюсь,… – машинально запротестовала Софи, потому что всегда так делала, но женщина ее перебила:
– Тихое уютное гнездышко. Неудивительно, что Джеймс предпочитает проводить половину жизни с тобой. Никакие детские пеленки не сушатся по всему дому. Никакие младенцы по ночам не плачут.
Джеймс? Софи напряглась. Уже открывая рот, она знала, что вопрос прозвучит как самое глупое на свете клише:
– А при чем тут Джеймс?
– Джеймс Суомс. Мой муж. Четыре ночи проводит в Лондоне. В понедельник, вторник, среду и четверг. Приезжает домой к жене и дочке в Ньюбери с пятницы по понедельник.
– Но он же ездит в Корнуолл. – Ноги Софи словно бы налились свинцом, а саму ее как будто придавило к дивану. – Он сейчас в Корнуолле.
– А вот и нет, глупая ты корова. Он косит газон у дома сорок семь по Фантейл-лейн в Ньюбери, а потом будет строить качели для Эммы.
Глава 2
Когда появилась надпись «Пристегните ремни», сердце у Софи неприятно екнуло. Вот теперь уже совсем поздно что-то менять. Поздно даже задаться вопросом, а не слишком ли поспешно она приняла решение?
Повсюду вокруг нее люди собирали вещи, которые разложили вокруг себя за время семичасового перелета, упаковывали ноутбуки и айпэды, разглаживали загнутые уголки книг, складывали пледы. В иллюминаторе через проход моргали огни города, которые становились все более четкими по мере того, как самолет снижался. Ей заложило уши, голова стала тяжелой.
С глухим стуком шасси коснулись земли, вой двигателей перешел в реверсивный рев, когда самолет начал замедлять ход. Она действительно в Америке: в сумочке доллары, адрес одного из многочисленных домов в Бруклине и чемодан с отчаянно жалким гардеробом, на котором надо продержаться ближайшие полгода. Она хотя бы взяла с собой теплый джемпер? А перчатки? Разве в Нью-Йорке зимой не стоит лютый холод?
Все еще мысленно сокрушаясь о бестолково собранных вещах, она заставила себя вежливо попрощаться с улыбчивыми стюардессами, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в кого-то из них и не умолять забрать ее с собой обратно в Лондон.
– Это все от усталости, – заверила она себя, шагая по гулкому туннелю. Ей казалось, что пол слегка пружинит у нее под ногами, а грохот чемоданов эхом отражается от металлических стен. Впереди ждал долгий путь: таможня, поездка в такси, знакомство с чужими людьми и новым домом. Последние несколько часов Софи провела в приятном подвешенном состоянии, когда думать приходилось только о том, какой фильм выбрать, есть ли говядину или курицу и как вскрыть пластиковую упаковку булочки.
Крепко держа ручку дорожной сумки, словно это волшебным образом придаст ей храбрости, она двигалась в людском потоке, где большинство шли, опустив голову, с таким видом, словно точно знали, куда идут. Софи завернула за угол и очутилась в огромном зале паспортного контроля, мельком глянув вверх, на свисающий с потолка американский флаг. У нее свело желудок от скопившегося напряжения. Она знала, что документы у нее в порядке, но слышала ужасные истории об американских пограничниках. И вообще обстановка не сулила ничего хорошего. Служащие пограничного контроля сидели всего в нескольких кабинках пропускного пункта, поэтому очередь была огромной. Пока она зигзагом медленно ползла вперед, Софи крепче сжала свой паспорт и попыталась принять невинный вид. Это было автоматической реакцией на суровых, вооруженных пограничников, которые стояли тут с таким видом, точно один неверный шаг – и они выстрелят не задумываясь.
Когда наконец подошла ее очередь, Софи чувствовала себя совсем измученной и начинала раздражаться от бесконечного ожидания. Самолет приземлился почти полтора часа назад, ее внутренние часы работали по британскому времени, и она привыкла к европейскому безразличию и лаконичному осмотру. Длительный процесс сканирования сетчатки и проверки отпечатков пальцев в час ночи, когда у нее ныли ноги и кружилась голова, обернулся немалым испытанием даже для ее бесконечного дружелюбия. Тянулись долгие минуты, пока пограничник средних лет с каменным выражением лица изучал ее паспорт. Его седеющие брови были насуплены, но разделены глубокой морщиной. Он посмотрел на нее, потом на фотографию в паспорте, потом снова на нее. Желудок у Софи опять сжался. От головокружения она слегка покачнулась. Пограничник снова посмотрел на паспорт.
– Что, правда? – спросил он, его глаза расширились, когда он снова посмотрел на паспорт и снова на нее. – Леди Софи Амелия Беннингс-Бошамп?
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы настроиться на тяжелый, гнусавый американский акцент, после чего она с улыбкой кивнула, мол, ничего не поделаешь, и едва заметно пожала плечами.
– У вас в багаже есть диадема? – В этом вопросе в равной степени смешались необоснованная агрессия и любопытство.
Какой-то озорной бесенок заставил ее ответить очень серьезно:
– Не в этот раз. Не люблю путешествовать с фамильными драгоценностями.
– Так точно, мэм. Или мне следует называть вас Ваша Светлость?
– Сойдет и Софи.
Он изменился в лице.
– Или мисс Беннингс, – добавила она с улыбкой, довольная тем, что прогнала с его лица устрашающе официальное выражение.
– Не мисс Беннингс-Бошамп? – Он прочел фамилию на французский лад, но почему-то с лишней «п» на конце, и Софи задумалась, а стоит ли объяснить, что на самом деле правильно будет «Бичем», но решила, что лучше не надо. Только не в это время суток.
Подавшись вперед, она прошептала:
– Я стараюсь путешествовать инкогнито. Поэтому предпочитаю мисс Беннингс. Так проще.
Он кивнул и приложил палец к губам, его взгляд скользнул ей за плечо и прошелся по залу.
