– Тогда зачем вы пришли? – поинтересовался граф Ренье.
– Принести нам еще огурцов? – я с надеждой посмотрела на рассол, прикидывая, оставить ли его на утро – отмачивать повязку Рейнарда, или не надо.
– Всего лишь спросить, не видели ли вы Клеопатру?
– Кого?
Мы с Мейбл и Рейнардом переглянулись, а Этьен даже приподнялся со стула, с подозрением косясь в сторону своего сундука.
– Клеопатру, игуану нашего хозяина, – пояснила горничная. – Он решил покормить ее и забыл закрыть клетку… и вот…
– Она ушла?
Судя по округлившимся глазам, Мейбл явно представила, как игуана крадется в темноте по комнате в поисках смысла своего существования. Горничная кивнула, и моя подруга беспомощно взглянула на Этьена. Казалось, еще чуть-чуть – и она попросит графа Ренье не оставлять ее одну этой ночью.
– Даже если эта тварь сбежала, вряд ли она так быстро добралась до второго этажа, – беспечно отозвался Рейнард. – Так что лучше не тратьте время зря, а принесите нам еще ветчины и ваших замечательных огурцов!
Горничная хотела возмутиться, но в пальцах моего жениха сверкнула монета, и служанка поспешила исполнить распоряжение щедрого постояльца. Я недовольно нахмурилась: подобная расточительность вкупе со снисходительным тоном показались мне вульгарными. О чем я и не преминула сообщить.
– Ерунда, – отмахнулся Рейнард. – Девушке надо подзаработать, к тому же мы не делаем ничего дурного: просим ее заняться своими прямыми обязанностями!
– Да, но хозяин…
– Если бы он не корчил такие постные рожи, то, глядишь, и игуана бы не ушла за лучшей долей! – поддержал кузена Этьен.
– С чего вы решили, что побег ведет к лучшей доле? – возмутилась я.
– Мы так не решали, но если судить по вашим поступкам…
Рейнард мстительно улыбнулся, и мне захотелось его пнуть. Я не стала отказывать себе в удовольствии. К тому же мы все сидели за столом, и никто ничего бы не заметил. Улыбка так и не сошла с губ моего жениха, зато Этьен почему-то сдавленно охнул. Наверное, я попала ему по ноге.
– Что? Игуана? – вздрогнула Мейбл.
– Нет.
Судя по взгляду, счет графа Ренье ко мне только что возрос.
Я виновато улыбнулась и пожала плечами, давая понять, что это нелепая случайность. Почему-то он мне не поверил.
– А что, если игуана все-таки где-то в комнате? – задумчиво спросила Мейбл, не обращая внимания на наши переглядывания.
– Глупости, – оборвал ее Рейнард. – В лучшем случае она затаилась где-то в зале. И выползет ночью.
– А в худшем? – насторожилась я.
От ответа моего жениха избавила горничная, вновь появившись с подносом.
– Прошу прощения, но хозяин впал в очередной экзистенциальный кризис, отказывается давать ключи от погреба, потому я осмелилась предложить вам чай, пирог и сладости, – служанка улыбнулась и, получив очередную монету, вновь вышла.
Мы переглянулись и пожали плечами.
Мейбл
– О, пирожки! – обрадовалась Амелия, разглядывая поднос. Она быстро выхватила один, откусила и закатила глаза. – Как вкусно!
– Можно подумать, вас в пансионе морили голодом. – Рейнард невольно улыбнулся детскому восторгу своей невесты.
– Не морили, но пирожки, как и конфеты, были редкостью, – пояснила я, разливая чай по чашкам.
– Это еще почему? – удивился Этьен.
– Потому что идеальная жена должна быть изящной, томной и хрупкой, – пояснила я.
– Они даже шоколадки отбирали, – пожаловалась Амелия, – а у меня без них мозги не работают!
Мужчины с ужасом воззрились сначала на девушку, потом на кучу фантиков, невероятно быстро скопившуюся на подносе около моей соученицы. На их лицах было буквально написано, что если Амелия в бесконфетном состоянии смогла провернуть эдакую аферу с сундуком и мнимой помолвкой, то что же будет, когда ее фантазия получит подпитку.
– Какая… э-э… жестокость! – первым сообразил Рейнард, аккуратно убирая вазочку с конфетами подальше от невесты.
– Именно! – ничуть не смущаясь, та потянулась за конфетами, точно лошадь за морковкой. Рейнард отодвигал вазочку все дальше, но подруга упорно продолжала тянуться за ней, пока Этьен не выхватил из рук кузена злополучную вазочку и вновь не водрузил на стол.
– Как раз всем поровну! – обрадовалась Амелия, увидев, что в вазочке осталось всего четыре конфеты.
Быстро, пока никто не остановил, она схватила одну из них, развернула фантик и запихнула конфету в рот.
Мы с Этьеном многозначительно переглянулись, а Рейнард вздохнул и быстро съел свою. Я тоже взяла одну, хотя к конфетам была равнодушна. Но это был единственный способ противостоять подпитке неуемных мыслей моей подруги.
Амелию это не расстроило. Подперев щеки кулаками, она сидела и щурилась, точно довольный котенок. Или удав. Хотя от такого количества сладкого удаву бы точно стало плохо.
От змеи мои мысли плавно переместились к игуане. Предположение, что огромная ящерица бродит по дому, заставляло ощутимо напрячься.
– Как вы думаете, игуану уже поймали? – с надеждой в голосе поинтересовалась я.
– Вряд ли, – отозвался Рейнард, тоже пришедший в благостное расположение духа после еды.
Он откинулся на спинку стула и задумчиво смотрел, как кузен уплетает пирожки.
– Глядя на тебя, можно подумать, что либо ты тоже проходишь обучение в школе невест, либо недавно рубил дрова, – заметил он.
При последних словах я почувствовала, как щеки запылали, а Этьен закашлялся, подавившись очередным пирожком.
Недолго думая, Рейнард достаточно сильно ударил его по спине. Кашель прекратился, а Этьен хмуро взглянул на кузена.
– Я уже и забыл о твоем неординарном умении говорить под руку! – проворчал он, потирая спину.
– А чаще надо бывать дома, – с фальшивой доброжелательностью посоветовал граф Аттисон. – Тогда и память вернется!
– Интересно, а почему Этьен редко бывает дома? – лениво полюбопытствовала Амелия, явно борясь с дремотой.
– Исключительно по собственной глупости, – отрезал Рейнард, заводя, похоже, старую песню.
Этьен тотчас вскинул голову и ответил кузену, гневно глядя на него:
– Ничего подобного, и тебе это прекрасно известно.
– Раньше – да, но сейчас это лишь вопрос твоего упрямства, – подчеркнуто спокойно откликнулся Рейнард и сделал глоток из фарфоровой чашечки, которая казалась слишком маленькой и хрупкой в руках сильного мужчины.
– В данный момент из нас двоих упрямство проявляешь ты, – подался вперед Этьен.
К чаю он не притронулся. Это и хорошо: боюсь, в тот момент ни в чем не повинная посуда вполне могла бы треснуть в его пальцах.
