– Конечно, – едко отозвался тот. – Меня выставили не только совратителем, но еще и подлецом, не готовым нести ответственность за собственные поступки.
Рейнард раздраженно возвел глаза к потолку:
– Не надо говорить об этом с таким трагизмом. Подобные случаи происходят на каждом шагу, к тому же о той истории давно уже позабыли.
– И никакого наказания не последовало? – недоверчиво спросила Амелия.
– Ну почему? Король «разгневался» и на время приказал Этьену не появляться при дворе, – равнодушно откликнулся граф Аттисон. – Только и всего. Согласен, это было сопряжено с некоторыми неудобствами, но ничего страшного или непоправимого не случилось. Наш же общий знакомый ведет себя так, словно ему высочайшим указом отрубили ногу.
– Фамильная честь, конечно же, не в счет, – с сарказмом констатировал Этьен.
Рейнард шумно выдохнул, демонстрируя таким образом собственную досаду:
– Ты уже давно не мальчик, чтобы так все драматизировать.
– Но если вы так спокойно относитесь к подобным вещам, граф Аттисон, то почему вам было не взять вину на себя? – проворковала Амелия. – Ведь вы, как я понимаю, состоите в не менее близкой родственной связи с королем, чем граф Ренье?
– Потому что граф Аттисон в тот момент был нужен при дворе для исполнения других государственных поручений, – ничуть не смутился Рейнард. – Если бы обстоятельства сложились иначе и роль Этьена выпала мне, я бы уж точно не стал делать из нее трагедию. Интересы короны – превыше всего, и если они требуют пожертвовать собственной репутацией, пускай.
– Для человека, репутация которого и без того небезупречна, это действительно не представляет большой проблемы, – подхватил его кузен, вновь начиная распаляться.
Рейнард приоткрыл рот для ответа, но я его опередила, стремясь не позволить конфликту разгореться с новой силой:
– Но ведь выходит, что ты, Этьен, действительно близкий родственник короля. Почему я никогда об этом не слышала?
– А ведь верно, – подхватила Амелия. – Фамилия Ренье мне смутно знакома, но не из списка первых дворян королевства.
– Естественно, – откликнулся Этьен, которому, кажется, фраза про список первых дворян нисколько не польстила. – Если бы я везде представлялся той своей фамилией, можешь себе представить, что бы творилось вокруг при каждом моем появлении? Я бы шагу не мог ступить без толпы любопытных свидетелей.
«И уж точно не смог бы вволю играть в карты в сомнительных заведениях», – пронеслось в моей голове.
– То есть фамилия Ренье – вымышленная?
Уж если Амелию что-то заинтересовало, она не успокоится, не выяснив всех тонкостей дела.
– Нет, почему? – возразил Этьен.
– Фальшивое имя тоже не совпадает с представлением моего кузена о чести, – язвительно вставил Рейнард.
– Ренье – девичья фамилия моей матери, – пропустил шпильку тот. – И одна из моих тоже. Мне она досталась вместе с титулом графа после смерти дяди. Но произносят ее только в случае полного представления со всеми регалиями, каковое случается нечасто. Так что она не на слуху.
– И путь назад, во дворец, тебе заказан? – сочувственно спросила я.
И снова Рейнард возвел очи к потолку.
– То-то и оно, что нет, – возразил он. – История давно исчерпана, и возвращаться ко двору можно хоть прямо сейчас. Но наш герой слишком обидчив и идти на мировую не желает.
– Обидчивость тут ни при чем, – запротестовал Этьен, хотя я подозревала, что он немного грешит против истины. – Меня устраивает мой нынешний образ жизни. И я не желаю ничего менять.
После этих слов в комнате воцарилось молчание. Дружелюбная обстановка, в которой начинался наш вечер, постепенно сошла на нет, и мы с Амелией, пожелав мужчинам спокойной ночи, отправились в свою комнату.
Глава 10
Приключения зеленой игуаны
Граф Аттисон спал очень плохо. Кровать была узкой и постоянно скрипела, матрас шуршал, за окном завывал ветер, а на соседней койке то и дело похрапывал Этьен. Рейнард даже позавидовал кузену, которого кочевой образ жизни приучил спать когда угодно и где угодно. Сам граф предпочитал свою огромную кровать под пышным балдахином, перину из гагачьего пуха и любимую подушку.
Иногда к этому прилагалась еще какая-нибудь пышногрудая прелестница, хотя в последнее время Рейнард предпочитал селить очередную любовницу в небольшой уютный особняк на окраине города. Сейчас особняк пустовал. Люсилла, узнав о предстоящей свадьбе своего покровителя, закатила скандал, рассчитывая на значительную компенсацию своих слез, и граф вынужден был прекратить эти отношения, которые начинали стоить ему очень дорого во всех смыслах.
Амелия обходилась дешевле. Или дороже, это уже зависело от точки зрения. Плечо опять начало ныть, и Рейнард, стиснув зубы, осторожно заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Кровать скрипнула. Словно в ответ Этьен захрапел. Не выдержав, Рейнард запустил в кузена подушкой. Храп стих. Зато над тумбочкой показалась голова.
– Эй, ты что?
– Не храпи!
– Я не храплю! – возмутился Этьен. – Я всего лишь дышал!
– Ты слишком громко дышал! – проинформировал его Рейнард.
– Просто ты не можешь уснуть. Я бы тоже, наверное, не смог, будь у меня такая невеста.
– Какая невеста? – голос графа Аттисона не предвещал ничего хорошего. Мысленно он уже вспоминал, где у него лежит шпага.
– Понимаешь, она как фейерверк: яркая, и никто не знает, куда полетит и где взорвется, – Этьен усмехнулся.
Рейнард открыл было рот, чтобы возмутиться, но лишь махнул рукой, признавая правоту кузена.
– Ну а ты и Мейбл? – спросил он. – Только не отрицай, я заметил, что между вами явно что-то есть.
К удивлению Рейнарда, кузен явно смутился.
– Ну… – протянул он. – Знаешь…
– Знаю. Я заметил, что вы достаточно долго отсутствовали. – Взгляд Рейнарда стал более серьезным. – И еще я знаю, что для тебя это не просто развлечение.
– Опять решаешь все за меня? – ощетинился Этьен.
– Нет. – Рейнард широко зевнул. – Просто считаю, что ты уже слишком большой мальчик, чтобы вести ту жизнь, которую ведешь.
– Тебе напомнить, почему я веду такую жизнь? – моментально вспылил кузен.
– Брось, Этьен, мы оба знаем, что такая жизнь тебе нравится. Признаться, я даже немного завидую тебе, – Рейнард скосил глаза в сторону окна, в которое барабанили капли дождя, и добавил: – Летом. И в хорошую погоду.
Этьен усмехнулся, но спорить не стал, лишь взбил подушку, устраиваясь поудобнее.
– Эй, а мою? – возмутился Рейнард.
– Не я ее бросал! – Этьен отвернулся к стене и демонстративно засопел.
