Рейнард кинул на кузена убийственный взгляд, но встал и поплелся за своей подушкой. Морщась от боли в плече, граф Аттисон наклонился. Под подушкой сидела игуана. Раздув кожаный мешок под горлом, огромная ящерица воинственно повернула голову в сторону мужчины.
Рейнард злорадно усмехнулся. Осторожно, стараясь не спугнуть животное, он протянул руку, подхватил игуану, оказавшуюся довольно тяжелой, и, подкравшись к кузену, положил ящерицу ему на подушку. После чего склонился к уху Этьена и томно прошептал:
– Поцелуй меня…
Тот медленно открыл глаза и вздрогнул: игуана сидела возле его лица и грустно на него смотрела.
– Зачем ты подсунул мне эту гадость?! – возмутился Этьен, выхватывая подушку из-под игуаны. – А вдруг она заразная?
Ящерица еще раз скорбно взглянула на постояльца, пошатнулась и вдруг завалилась на бок, судорожно дернула несколько раз лапами и обмякла.
Мужчины переглянулись и дружно склонились над животным, чуть не стукнувшись лбами.
– Что ты наделал? – почему-то шепотом спросил Рейнард.
– Я? По-моему, это ты подложил ее на мою подушку!
– Она и так была в кризисе, а тут еще ты назвал ее гадостью!
– Думаешь, она так расстроилась, что умерла от разрыва сердца? – Этьен скептически изогнул бровь, рассматривая бездыханное тело ящерицы.
– Кто ее знает, – Рейнард потыкал в тушку пальцем. – По крайней мере, еще теплая.
– Послушай, сердце бьется?
– Ты ближе стоишь, вернее, лежишь! Ты и слушай!
– А ты старше и опытнее!
– Это не значит, что я когда-либо общался с игуанами! – возмутился Рейнард.
Этьен задумчиво посмотрел на зеленую ящерицу.
– Слушай, а давай отнесем ее в клетку и положим там?
– Тогда от разрыва сердца умрет хозяин, – мрачно предсказал Рейнард, вспоминая унылую физиономию трактирщика. – Проще вынести за дверь и положить в коридоре, дескать, сама умерла. От старости.
Показалось, или от этих слов игуана вздрогнула? Мужчины переглянулись.
– Может, попытаться сделать ей искусственное дыхание? – спросил Этьен.
– Делай, конечно, я не возражаю, – покладисто согласился Рейнард, на всякий случай отступая к стене.
– Ну я не знаю… – Этьен внимательно посмотрел на ящерицу. – С одной стороны, конечно, живое существо, но с другой… а вдруг у нее глисты или, к примеру, блохи?
– У нее нет шерсти, – проинформировал Рейнард кузена. – И если ты не собираешься целовать… тьфу, делать искусственное дыхание, то я, пожалуй, выкину эту ящерицу в коридор.
– Выноси! – великодушно разрешил Этьен.
Он даже вскочил с кровати и распахнул дверь.
Проходящий мимо подвыпивший постоялец остановился, взглянул на Этьена, потом перевел взгляд в глубь комнаты на стоявшего у кровати Рейнарда, сплюнул и, пробормотав нечто нелицеприятное о мужчинах и ложах, побрел дальше. Этьен покраснел и в сердцах захлопнул дверь.
– Это не постоялый, а какой-то проходной двор! М-да, выложить эту ящерицу в коридор – не вариант! Может быть, выбросим ее в окно?
– Тогда все точно решат, что ты причастен к ее смерти!
– Не я, а мы!
– Хорошо, что ты не перекладываешь свою вину на меня одного! – Рейнард снова ткнул игуану пальцем. – Слушай, она все еще теплая…
– Предлагаешь запихнуть ее в ледник?
– У нас нет от него ключей.
Рейнард сказал это таким тоном, что Этьен понял: кузен действительно рассматривал такой вариант.
Он скривился и взглянул на тумбочку. Грязный подорожник все еще лежал там. А ведь няня говорила ему, что подорожником можно вылечить все болезни. Этьен взял листик, смачно поплевал на него и пришлепнул на лоб игуаны. Кожистые веки вдруг дрогнули, глаза распахнулись, ящерица перевернулась и, пользуясь изумлением мужчин, шустро устремилась к щели в стене.
– Стой! – опомнившись, кузены кинулись за ней, столкнулись лбами и разлетелись в разные стороны.
Игуана смерила их надменно-скорбным взглядом и юркнула в щель.
– Вот ведь… – выругался Этьен, потирая на глазах выраставшую шишку.
Рейнард взглянул на него с невольным уважением:
– Даже и не думал, что ты знаешь такие слова.
– А то ты их не знаешь!
– Ну я бы сформулировал это иначе. – Рейнард достаточно витиевато выругался и удовлетворенно улыбнулся. – Слушай, а полегчало.
– Тебе – да, а меня эта тварь умудрилась цапнуть! – Этьен продемонстрировал ряд следов на тыльной стороне ладони. – Как ты думаешь, она не была заразной?
– Этого мы уже никогда не узнаем, – почти печально ответствовал Рейнард, хотя его плечи подрагивали от сдерживаемого смеха. – Но на всякий случай приложи подорожник. Он ведь от всех болезней. Хотя не думаю, что зараза тебя возьмет!
Этьен еще раз выругался, сообщив кузену все, что он о нем думает.
Амелия
Ночью я долго не могла заснуть, все ворочалась с боку на бок. Виной тому были конфеты. За ужином я их съела столько, что теперь желудок, наверное, прилипал к спине. Стоило мне повернуться, как он отклеивался, чтобы прилипнуть к животу. А Рейнард тоже хорош. Мог бы и раньше убрать вазочку. Или не отбирать последнюю конфету.
На этой мысли я поняла, что окончательно запуталась. В конфетах и в своих отношениях с графом Аттисоном. С каких пор он стал для меня просто Рейнардом?
Память услужливо подкинула сцену: я лежу на кровати, а мой жених угрожающе нависает надо мной. Странно, но сейчас страха не было, лишь любопытство, а чем это все обычно заканчивается? Нет, в теории я, конечно, знала, что происходит в спальне между супругами, но вот так, на практике, столкнулась впервые.
В голове мелькнула шальная мысль ворваться в спальню и потребовать с Рейнарда завершения начатого, но, учитывая его характер, почему-то казалось, что он не преминет воспользоваться предоставленной возможностью. А я не была уверена, что готова для такого. К тому же там был Этьен, а мне не хотелось посвящать всех в наши с графом Аттисоном отношения.
Мейбл во сне вздохнула, обняла подушку, тихо прошептав:
– Этьен…
Полагая, что ослышалась, я даже приподнялась на локте, но подруга уже сладко спала. Я закусила губу. Похоже, проблема была даже больше, чем я себе представляла. Хотя, что греха таить, Этьен и Мейбл прекрасно подходили друг другу. Если бы не глупая нерешительность графа Ренье, он бы наверняка уже сделал предложение моей подруге. Значит, надо было только его подтолкнуть.
Я вновь перевернулась. Конфеты отлипли от живота и устремились куда-то к позвоночнику. Из-за этого мне никак не удавалось сосредоточиться на мыслях про Этьена и Мейбл. Вдобавок за стеной поднялся какой-то шум и раздались приглушенные голоса, хлопнула дверь, потом послышались ругательства. Громкие и весьма образные, я даже постаралась запомнить несколько оборотов, чтобы повторить их при случае. Правы были мои родители, когда утверждали, что именно в путешествиях пополняется словарный запас.
