– Воровали друг у друга колбасу? – поддразнила Мейбл. – Очень романтично.
– Вовсе нет! Мы много чем занимались!
Я невольно покраснела, вспомнив нависшее надо мной мужское тело.
– Да ладно, вы ведь даже не целовались.
– Мы просто не торопим события. Уж нам-то ничто не мешает сделать это в любой момент!
– Ни за что не поверю!
– Ах так?
Я окончательно вышла из себя.
– Да, так!
– Ну ладно! Сейчас проверим!
Я подлетела к двери, распахнула ее, намереваясь найти Рейнарда и потребовать от него давно причитающийся мне поцелуй, выскочила в коридор и замерла.
Около лестницы в кресле-качалке удобно расположилась графиня Ламбер собственной персоной. Над ее головой мерцал магический светлячок – очень дорогая штука, позволявшая регулировать яркость света.
Сейчас огонек разгорелся на полную мощь, поскольку графиня читала книгу. Услышав шум, она подняла голову и посмотрела на меня поверх очков учительским взглядом, точь-в-точь как наставницы в монастыре.
– Амелия? Вы еще не спите?
– Я? – Я зачем-то оглянулась, чувствуя себя нашкодившим ребенком. – Нет, я… я… шла за молоком… для Мейбл! Она, знаете ли, любит теплое молоко на ночь!
Возмущенный вздох за моей спиной подсказал, что стрела попала в цель.
– Вот как? – Графиня улыбнулась. – Помочь подруге – это святое! Не смею вас задерживать!
Царственным жестом она указала на ступени. Я по привычке прикусила губу. О том, чтобы стучать в комнату Рейнарда, не могло быть и речи. Следовало дождаться, пока графиня уйдет. Кстати, а сама-то она что делала в коридоре? Последний вопрос я произнесла вслух.
Мать Этьена с улыбкой посмотрела на меня.
– Мой муж уже лег спать, а у меня старческая бессонница. Вот и пришлось жертвовать собой, чтобы не разбудить супруга, – она снисходительно улыбнулась мне, давая понять, что прекрасно знает, зачем я выскочила из комнаты на самом деле.
– А… понятно, – протянула я.
Под бдительным оком пришлось спуститься в зал, затем действительно взять на кухне стакан теплого молока и принести его в комнату, стараясь не вдыхать исходивший от него запах.
Шествуя мимо графини, я демонстративно приподняла стакан, она кивнула в ответ и вновь погрузилась в книгу.
– Вот, держи!
Я сунула стакан в руки Мейбл.
– Зачем оно мне? – поморщилась подруга. – Фу, этот запах!
– А как бы я иначе объяснила графине, зачем выскочила в коридор?
– А действительно – зачем?
Мейбл недоуменно посмотрела на меня.
– За молоком, – буркнула я, чувствуя, что краснею. – Ты его пить будешь?
– Конечно, нет! – Мейбл демонстративно подхватила стакан и направилась к двери. – Я отнесу его обратно!
– Мейбл, подожди! – я попыталась остановить ее, но подруга лишь отмахнулась, решительно открыла дверь и замерла.
– Графиня Ламбер? – донесся до меня ее сдавленный голос.
– Доброй ночи, Мейбл, – приветливо отозвалась мать Этьена достаточно громко, чтобы я тоже могла слышать через приоткрытую дверь. – Вижу, вам не понравилось молоко, которое так заботливо принесла ваша подруга.
– Нет… то есть… – Мейбл слегка смутилась. – Понравилось, но мне не хватает меда.
– О, не беда, я сейчас скажу горничной, она принесет.
– Спасибо…
Все еще слегка ошарашенная, Мейбл отступила в комнату и шепотом спросила у меня:
– Как ты думаешь, зачем она там сидит?
– Охраняет нашу честь от посягательств…
– Ты думаешь?
Мейбл на цыпочках подкралась к двери и вновь приоткрыла. Графиня оторвала взгляд от книги и улыбнулась. Мейбл присела в легком реверансе и спешно захлопнула дверь.
– Знаешь, Амелия, мне кажется, что графиня будет сидеть так всю ночь.
– Зачем? – удивилась я.
– Чтобы сберечь честь сына и племянника от наших посягательств.
– Глупости!
Я прошлась по комнате, затем, не выдержав, выглянула в коридор. Графиня так и сидела в кресле, делая вид, что увлечена книгой. Тем не менее я заметила пронзительный взгляд, который она бросила из-под кружевного чепца.
– По-моему, ты права, – со вздохом призналась я, вновь закрывая дверь.
После подобного нам ничего не оставалось, как лечь спать.
Почти всю ночь я беспокойно проворочалась с боку на бок. Рейнард никак не шел из головы. В памяти то и дело всплывали его взгляды, улыбка, от которой на левой щеке появлялась едва заметная ямочка, его редкие и оттого бесценные прикосновения. Ближе к рассвету я пришла к неутешительному выводу, что влюбилась. После чего, огорченная, наконец заснула.
Проснулась я уже далеко за полдень. Мейбл в комнате не было, она вошла чуть позже, пока я продолжала нежиться под одеялом. Вид у нее был тоскливый.
– Что случилось? – позевывая, осведомилась я.
– Этьен. Он уехал на два дня. Какие-то дела, требующие его личного присутствия.
Это известие застало меня врасплох.
– Как уехал? – Я вскочила с кровати. – Он ведь обещал отвезти нас в столицу!
– Ты все еще считаешь, что это хорошая идея?
– Предлагаешь вернуться в пансион?
От необходимости отвечать Мейбл спас громкий стук. Дверь распахнулась, и в комнату вошли коробки. Вернее, их внесла горничная, но коробок оказалось так много, что самой служанки почти не было видно.
– О, это платья! – Все мои горести были моментально позабыты. – Мейбл, смотри же!
Я начала открывать коробки. Модистка действительно постаралась на славу и прислала нам лучшее, что у нее было, в том числе и два бальных платья. Белых. И хотя одно из них было с лавандовыми вставками, а второе расшито яблоневыми цветами, настроение опять испортилось.
– Что за глупость постоянно рядить юных девушек в белое? – я раздраженно отшвырнула платье прочь.
– А по-моему, очень мило, – Мейбл взяла платье с лавандовыми вставками и такими же лентами на оборках и приложила ко мне. – Оно прекрасно подходит к твоим глазам.
– То есть ты предпочитаешь с яблоневыми цветочками?
– Я? – изумилась подруга. – Амелия, я, конечно, тебе признательна, но к чему мне бальное платье?
– Потому что мы приглашены на бал! – Я торопливо рассказала Мейбл о встрече в лавке. – Не знаю, чем вызвана такая приветливость, но старая грымза выдала мне приглашения!
– А ты сказала ей, сколько лет твоей компаньонке? – скептически поинтересовалась Мейбл, хищно посматривая на расшитый цветами наряд.
