Кербога ответил ему: «Если ты хочешь, чтобы я встал на твою сторону и был верным помощником тебе в этой беде, передай цитадель в мои руки, и тогда ты увидишь, насколько я буду полезен тебе».
Шамс ад-Даула ответил: «Если ты сможешь уничтожить всех франков и передать мне их головы, я передам тебе цитадель, и принесу тебе клятву в верности, и буду охранять цитадель».
На это Кербога ответил: «Да не будет так! Тотчас же передай в мои руки цитадель». И в конце концов, волей-неволей, но он [Шамс ад-Даула] передал ему ее.
На третий день, после того как мы вошли в город, передовой отряд Кербоги показался под стенами Антиохии. Его войско расположилось у моста через Оронт близ городских ворот. Они взяли штурмом башню и убили всех ее защитников, которых мы нашли в железных оковах после большого боя.
На следующий день к городу приблизилось все войско язычников, расположилось лагерем между двух рек и простояло там два дня. Вновь заняв башню, Кербога призвал к себе одного эмира из своих, известного своим кротким и миролюбивым нравом, и сказал ему: «Хочу, чтобы ты, храня верность мне, взял на себя охрану этой башни, поскольку с давних пор я знаю твою преданность. Я прошу тебя, чтобы ты с величайшей осмотрительностью стоял на страже этой цитадели, ибо я всегда считал тебя слугой благоразумным, и мне не найти человека более верного и мужественного».
Эмир ответил ему: «Никогда бы я не посмел отказать тебе в подобной услуге. Но я соглашусь на это только с одним условием, что, если франки в смертном бою одолеют вас и победят, я сразу же передам им эту крепость».
Кербога сказал ему: «Мне известна твоя честность и мудрость, а посему заранее согласен со всем, что ты считаешь во благо исполнить». А потом Кербога вернулся к своему войску.
Затем турки, насмехаясь над франками, принесли на обозрение Кербоги какой-то непонятный меч, весь покрытый ржавчиной, прескверный деревянный лук и совершенно негодное копье, отнятые незадолго до этого у бедных паломников, и сказали: «Вот то оружие, с которым франки вышли с нами на бой!» Тогда Кербога засмеялся и сказал в присутствии всех собравшихся: «И вот это именно то боевое и блистательное оружие, которое христиане обратили против нас в Азии и которым они думают и надеются изгнать нас за пределы Хорасана и уничтожить все, что наше по ту сторону рек амазонских
[62]. Они, которые выгнали всех наших отцов из Романии и из царственного города Антиохия, славной столицы всей Сирии?» Тотчас он призвал своего секретаря и сказал ему: «Пиши быстро письма в Хорасан. А именно пиши так:
„Халифу, нашему папе, и нашему господину, храбрейшему воину, а также всем славным воинам Хорасана наш поклон и глубочайшее почтение.
Да возрадуются они в счастливом согласии, и да исполнятся их стремления; да продолжится их власть и да будет известно во всей их земле, что их народ всецело предается роскоши и имеет изобилие всего, и в радости рожает многих сынов, которые одержат победу в битвах против христиан. И пусть они будут довольны, когда примут эти три орудия войны, некогда отнятые у франков, и пусть узнают, с каким оружием идет против нас народ франков. Пусть узнают, насколько можно считать его замечательным и совершенным в сравнении с нашим оружием, сколько раз металл, из которого он был выкован, – дважды, трижды, четырежды – подвергался переработке и очищению, подобно чистейшему золоту и серебру. Кроме того, пусть все знают, что франки заперты мной в Антиохии и что цитадель находится в полной моей власти, а враги находятся в городе внизу. Итак, все они теперь в моих руках. Либо всем им выйдет от меня смертный приговор, либо они будут уведены в Хорасан в жестокий плен по той причине, что грозят они обратить нас в бегство силой своего оружия и изгнать нас из всех наших земель. Как они уже изгнали наших отцов из Романии и Сирии. Отныне я клянусь вам Магометом и именами всех богов, что не предстану вновь пред вашими очами до тех пор, покуда своей крепкой десницей не завоюю вновь царственный город Антиохию, всю Сирию, и Романию, и Болгарию, и земли вплоть до Апулии
[63] ко славе богов и вашей и всех, кто принадлежит к роду турок“».
Так он закончил свою речь.
Мать Кербоги, которая пребывала в Алеппо, явилась тогда к нему и со слезами спросила: «Сын мой, правда ли то, что я слышу?»
«Что именно?» – сказал он ей.
«Я слышала, что ты хочешь начать войну с народом франков», – ответила она.
И тогда он ответил: «Поистине, ты слышала правду».
Она сказала: «Заклинаю тебя именами всех богов и твоей справедливостью, не начинай войну с франками, ведь ты воин непобедимый, и никто никогда не видел, чтобы ты бежал с поля боя побежденным. Всюду гремит слава о твоем воинстве, и всякий благоразумный воин трепещет, услышав твое имя. Мы знаем вполне, сын мой, что ты силен в бою и храбр и что никто из рода христиан или язычников был не в силах сохранять мужество перед ликом твоим. Они бежали, только услышав твое имя, так, как овцы бегут перед яростью льва. Поэтому умоляю тебя, дражайший сын, принять мои советы, не колеблясь душой, оставь свои помыслы начать войну с народом христиан».
Кербога, выслушав увещевания своей матери, высокомерно ответил ей: «Что это ты мне рассказываешь, мать? Думаю я, что тебя поразило безумие и ты гневаешься. У меня есть больше эмиров, чем христиан больших и малых».
Мать ответила ему: «О, сладчайший сын! Христиане не в состоянии с вами воевать и не в силах пойти на вас войной, но Бог их за них ежечасно сражается, и днем и ночью держит их под своею защитой, неусыпно заботясь о них, подобно тому, как пастырь заботится о своем стаде. И он не позволит, чтобы им причинил вред или потревожил их другой народ. И кто бы ни захотел им противостоять, тот же самый Бог сокрушит его, как сказал сам этот Бог устами пророка Давида: „Рассыпь народы, желающие брани“ (Пс., 67: 31). И еще в другом месте: „Пролей гнев Твой на народы, которые не знают Тебя, и на царства, которые имени Твоего не призывают“ (Пс., 78: 6). Еще до того, как они подготовятся к бою, их всемогущий и сильный в бою Бог вместе со всеми святыми уже разгромит всех врагов.
А насколько больше он сделает вам, своим врагам, которые изготовились со всем мужеством противостоять ему. Узнай истину, дражайший, ведь эти христиане зовутся „сынами Христа“. И, согласно пророкам, они – „дети усыновления и обетования“. Следуя апостолу, они – наследники Христа, которым Христос подарил обещанное наследство, о чем говорится устами пророка: „Всякое место, на которое ступит нога ваша, будет ваше; от пустыни и Ливана, от реки, реки Евфрата, даже до моря западного будут пределы ваши. Никто не устоит против вас“ (Втор., 11: 24–25). И кто может с этими словами спорить или противостоять им? Вне сомнений, если ты начнешь против них войну, величайший ущерб будет тебе и позор. Многих своих верных воинов ты погубишь и всю свою добычу потеряешь и побежишь в великом ужасе. В этой войне ты умрешь не сразу, но все равно в этом же году. Ибо сам Бог, гневаясь, не сразу вершит суд над грешником, но карает его, когда захочет. Поэтому я боюсь, чтобы он не осудил тебя на суровое наказание. Ты не умрешь сразу, говорю я, но погибнешь со всем тем, чем обладаешь сейчас».
