Сьерра и Мигель не сделали ни единой ошибки. Марджори Мулдауэр – тоже.
Чаще всех ошибались ребята из Тихоокеанской и Северо-Восточной команд. Они все время путали книги с номерами на 100 (философия и психология) и с номерами на 200 (религия).
– Пошел! – скомандовал Мигель, загрузив в тележку своей команды тридцать шестую книгу по истории и географии.
Кайл бросился вперед, и в ту же секунду стартовал первый бегун из команды Среднего Запада – команды Марджори Мулдауэр.
Переднее колесо грохочущей трехэтажной тележки виляло туда-сюда. Как у магазинной тележки, у которой к колесу прилипла раздавленная виноградина.
Тележка ходила ходуном.
Но Кайл не сбавлял ход.
Миновав проход за стеллажами с художественной литературой и достигнув дверей трехсотой комнаты, он вырвался вперед.
Он старался держаться поближе к перилам, прикинув, что чем меньше будет окружность, тем быстрее он добежит.
Слева его нагонял Пранав Пиллаи из Тихоокеанской команды. Кайл не ждал, что они так быстро разберутся и отделят сотые книги от двухсотых.
Тут Пиллаи сделал нечто удивительное – прямо на бегу крутанулся вокруг собственной оси. Перехватывая руками ручку тележки сначала перед собой, а потом за спиной, он сделал полный оборот.
Кайл притормозил, одобрительно кивнул и хотел было что-то сказать лихачу.
– Потом, приятель! – крикнул Пиллаи и вырвался вперед, оказавшись при этом у края балкона – именно там, где собирался бежать Кайл.
Только тут Кайл вспомнил, что на отборочных соревнованиях в Тихоокеанскую команду библиотекари предложили в финальном туре синхронное катание тележек. Пусть ребята из Калифорнии, Орегона и штата Вашингтон и не были гонщиками-профессионалами, с тележками они умели обращаться лучше всех присутствующих.
Когда Кайл закончил круг и у двери 000 передал тележку Мигелю, второй бегун Тихоокеанской команды, Кэти Наррамор из Орегона, уже была на четыре двери впереди. Заметив складку на ковре, она подпрыгнула, перевернулась в воздухе, приземлилась впереди и потянула тележку за собой, а преодолев опасный участок, сделала обратное сальто и снова схватилась за ручку.
А Мигель не удержал подскочившую тележку, и с наклонной полки у него попадала целая стопка книг.
К тому времени, как Мигель собрал книги, докончил круг и передал тележку Сьерре, четвертый и последний бегун Тихоокеанской команды уже начал свой круг.
Когда Сьерра достигла двери с номером 500, бегун Тихоокеанской команды преодолел финишную черту.
До Акими очередь так и не дошла.
Команда хозяев проиграла.
Первая медаль двенадцатиборья досталась команде с Тихоокеанского побережья.
– Поздравляю вас с первой золотой медалью, – сказала доктор Зинченко, надевая на шею каждому члену команды медаль на ленточке.
– Ничего, – сказал Кайл, стараясь подбодрить своих товарищей, хотя у самого у него кошки на душе скребли. – Следующая будет наша.
– Точно, – отозвался Мигель.
– Если только не надо будет бегать с чемоданом на колесиках, – добавила Акими.
Во время перерыва на обед ребята из Тихоокеанской команды давали интервью корреспондентам с радио, телевидения и из «Книжной сети».
– А раньше все интервью давали мы, – проворчала Акими.
– Да ладно тебе, – успокоил ее Кайл. – Ты что, думала, мы выиграем всухую?
– Нет. Не думала. Но надеялась.
– Это я виноват, – покаялся Мигель. – Я потерял время из-за той складки на ковре.
Кайл покосился на Сьерру. Она улыбалась. И читала «Близняшки Темплтон» Эллиса Вайнера – наверное, очень забавную книжку.
В два часа дня команды снова поднялись на второй этаж.
Нагруженные книгами тележки – по три дюжины томов в каждой – вновь стояли у двери с номером 000.
– Ну здорово, – пробормотала Акими. – Переигрывать будем?
– Итак, – начала доктор Зинченко, – настал час второй игры. Вы должны будете расставить книги по полкам в точности на те места, где эти книги должны находиться. Для этого вам нужно будет точно определить номер каждой книги по десятичной системе Дьюи и в соответствии с ним выбрать полку для каждой книги.
Кайл поглядел на Мигеля.
– Мы справимся, – сказал Мигель. – Не зря же мы зубрили эти номера после школы.
– Итак, – сказала доктор Зинченко, – прошу вас подойти к тележкам.
Команды сгрудились каждая вокруг своей тележки и принялись внимательно изучать лежащие там книги.
Мигель, Сьерра и Акими наклонились и прищурились. Кайл так и видел, как в головах у них выстраиваются последовательности цифр.
Отлично. Пусть они определяют номера, а Кайл будет бегать – уж это он умеет! – и расставлять книги по полкам.
У них появился шанс.
И очень неплохой.
На то, чтобы правильно определить коды и расставить по полкам тридцать шесть книг, у команды Кайла ушло всего час и двадцать две минуты.
Увы, команда со Среднего Запада под предводительством Марджори Мулдауэр справилась меньше чем за час.
Так что медали достанутся Марджори и ее товарищам.
– Кажется, мы свои медали таки получим, – самодовольно ухмыльнулась Марджори в сторону Кайла, – а ваши где?
Церемония награждения прошла под Чудо-Куполом, который, в полном соответствии с тематикой игры, переключился на красивое отображение десятичной системы Дьюи. На десяти экранах-секторах сменяли друг друга картинки, относящиеся к той или иной категории в библиотечном каталоге.
– Слушай, Кайл, – прошептал Мигель, когда доктор Зинченко повесила олимпийскую медаль на шею Марджори Мулдауэр, – а почему у них все медали называются по-разному? Почему не просто – золотые там, и все?
Кайл пожал плечами.
– Может, чтобы мы лучше запомнили, что проиграли сегодня целых две игры.
Впрочем, завтра будет новый день.
И еще две игры.
Кайл лишь надеялся, что его команда не продует обе.
Глава 20
Чарльз Чилтингтон вошел в гостиную с подносом миниатюрных огуречных сэндвичей (без корочек). Сегодня Лига обеспокоенных любителей библиотек собиралась у миссис Чилтингтон.
Семеро дам и один джентльмен в галстуке-бабочке сгрудились перед ноутбуком и неотрывно смотрели на экран круглыми от ужаса глазами.
– Это омерзительно! – сказал кто-то. На экране крутилась запись первого дня Библиотечной Олимпиады Лимончелло, выложенная на веб-сайте «Книжной сети».
Чарльз знал, что значит «омерзительно» (крайне неприятно). Он и сам всегда старался говорить длинными словами. Это нравилось учителям, особенно если удавалось ввернуть слово, которого они не знали. У Чарльза имелся целый список таких слов: «панацея», «паноплия», «педантизм». И это только на букву «п». Там, где все остальные пользовались удобопонятными конструкциями (то есть говорили просто и ясно), он предпочитал выражаться пространно (то есть говорить длинными словами).
