– Но это же огромные деньги. Ты что, собираешься выкинуть их просто так?
– Собираюсь. Есть вещи поважнее учебы в колледже. Например, 323,443: «свобода слова».
И она протянула карточку мистеру Пекельману.
Все так и ахнули.
Кайл поглядел на книги. Он не мог поверить, что сейчас сделает то, что сделает. Он не верил, что вообще может о таком думать. Это просто безумие. Братья будут дразнить его до конца жизни.
Но остановиться он не мог.
– Ну вот что, – сказал он, доставая из кармана рубашки собственную карточку, – если выиграете, можете сжечь мою тоже.
Акими сделала шаг вперед.
– И мою, – сказала она.
– И мою, – сказал Энгус Харпер.
– И мою, – вразнобой произнесли еще двадцать восемь голосов, и все до единого участники Олимпиады выступили из толпы, протягивая мистеру Пекельману свои оранжевые призовые карточки.
– Прекрасно, – захихикал мистер Пекельман, смял тонкий картон в руках и превратил тридцать две карточки в бумажный шарик, который легко занялся бы в огне. – Сами виноваты, мистер Кили. Не видать вам денег без карточки. Нет карточки – нет денег.
– Во что играем? – оборвал его Кайл.
– Дайте-ка подумать… Как насчет загадок?
– Загадки так загадки. У нас тут есть специалисты по таким штукам.
– А они-то при чем? Ты вызвался – ты и играй.
– Да, но…
– Что «но»? Боишься, что проиграешь – и не видать друзьям колледжа как своих ушей?
– Я не очень хорошо умею решать загадки.
– Ах, какая жалость! Ну, ничего – играем один на один, и все тут. Пусть судьбу всего и вся решает дуэль двух чемпионов. Чур, никто не вмешиваться и не подсказывать. Кайл Кили – один за всех.
У Кайла опять неприятно засосало в желудке. Быть героем не всегда легко и приятно.
Он оглянулся на Акими – своего лучшего друга.
– Давай.
– Ты справишься, Кайл, – сказал Эндрю.
– Не тормози, Кили, – сказала Марджори Мулдауэр. – Даже я за тебя болею.
Кайл вновь повернулся к мистеру Пекельману:
– Ладно. Я согласен. Если я дам правильный ответ, вы не сожжете ни одной книги. Они все вернутся в библиотеку мистера Лимончелло.
– А если ты дашь неправильный ответ, – зашипел Пекельман, – если проиграешь, тогда будешь стоять здесь вместе со своими дружками-библиотечниками и смотреть, как я жгу эти гадкие книжонки вместе с вашими хорошенькими оранжевыми карточками.
– Договорились.
– Кажется, будет весело, – ухмыльнулся мистер Пекельман. – Так, дайте подумать… Нужна хорошая загадка… такая, чтобы ее почти невозможно было решить…
Кайл ждал, стараясь не слушать звучащий в голове тоненький голосок, который твердил, что шанс победить – это одновременно шанс проиграть.
В конце концов Кайл велел голоску замолкнуть.
Все силы своего ума он должен был направить сейчас на то, чтобы решить загадку мистера Пекельмана.
– Что ж, Кайл Кили, вот тебе задачка. Тебя посадили в комнату с двумя дверьми. Одна дверь ведет на плаху, вторая – на свободу. У каждой двери стоит по стражнику. Один стражник всегда говорит правду. Другой стражник всегда лжет. Но кто из них кто – ты не знаешь. Чтобы выбрать дверь, ведущую на свободу, ты можешь задать всего один вопрос одному стражнику. Какой?
Ой-ой-ой…
Кайлу страшно захотелось, чтобы на его месте был кто-нибудь другой.
Но менять что-то было поздно. Он сам вызвался.
«Соберись, – приказал себе Кайл. – Ты справишься».
Так.
Если бы Кайл хотел узнать, который стражник всегда лжет, а который – говорит правду, он бы спросил: «Если я спрошу второго стражника, правдив ли ты, что он мне ответит?» И тогда, если стражник скажет: «Он ответит «нет», значит, на самом деле этот первый стражник говорит правду. А если скажет: «Он ответит «да», значит, на самом деле стражник, с которым говорит Кайл, лжец, потому что он ни за что не скажет правды ни о себе, ни о другом стражнике.
У Кайла заныла голова.
– Я жду, мистер Кили, – напомнил мистер Пекельман, взял двумя пальцами «Историю о бельчонке Орешкинсе» и занес руку над огнем.
– Сейчас, две секунды.
Но чтобы выбрать дверь, у Кайла есть всего один вопрос.
С двумя вопросами было бы несложно: сначала выяснить, кто из стражников говорит правду, а потом спросить его, какая дверь ведет на свободу.
Значит…
Значит, надо спросить…
– Я спрошу, – начал он, – спрошу у любого из стражников…
Зрители замерли, ловя каждое его слово.
– …спрошу: «Если бы я спросил второго стражника, какая дверь ведет на свободу, что бы он мне ответил?» И когда я получу ответ, то выберу другую дверь.
– Вы уверены, мистер Кили?
– Да! Потому что, если стражник, которого я спрашиваю, всегда говорит правду, он скажет мне, что другой стражник, то есть лжец, укажет на дверь, ведущую на плаху. А если я спрашиваю лжеца, то он тоже покажет мне на дверь на плаху – он же лжец! Так или иначе, мне нужно выбрать не ту дверь, которую мне укажут, а другую.
– Он прав! – объявила Марджори. – Вы согласны?
Мистер Пекельман опустил книгу.
Но не в огонь.
Он аккуратно положил ее на верхушку стопки в маленькой красной тележке.
– Молодцы, олимпийцы. Браво!
У мистера Пекельмана внезапно прорезался британский акцент.
– Вы готовы были пожертвовать всем тем, ради чего, как вам казалось, боролись, а значит, вы истинные чемпионы и рыцари.
Кайл почти ждал, что сейчас мистер Пекельман изобразит какую-нибудь веселую мелодию.
Но вместо этого он услышал приближающиеся сирены.
Это была полиция.
В окружении полицейских машин к гостинице катил автомобиль в виде гигантского башмака и еще один – гигантская, изогнувшая спину кошка.
Глава 54
Башмак выглядел точь-в-точь как фишка из игры «Сумасшедшая семейка», придуманной мистером Лимончелло.
Поэтому Кайл точно знал, кто к ним едет.
Это был его герой. Луиджи Л. Лимончелло.
Машина-башмак свернула на парковку при мотеле. За башмаком последовал зеленоглазый котомобиль доктора Зинченко.
Кайл не мог понять, что происходит. Ведь мистер Лимончелло сказал, что уезжает из города. Не то в Нью-Йорк, не то в Терабитию (это, наверное, где-то в Индиане).
К бамперам полицейских машин, сопровождавших эти игровые фишки на колесах, были прикреплены бьющиеся на ветру флаги Библиотечной Олимпиады. Полиция приехала вовсе не за мистером Пекельманом. Это был просто кортеж, сопровождавший мистера Лимончелло.
