— Здравствуйте.
На походном стульчике улыбаясь сидел связист Паша. Всю дорогу Сагал чувствовал на себе прилипчивый взгляд этого парня. Худой и длинный как спагеттина, очки квадратные, подростковые прыщи на лице, хотя был он совсем не подросток.
Сагал кивнул ему.
На складном столике, который Паша с трудом выставил прямо на камнях, рядом с обвитым проводами ноутбуком ютилась радиостанция и спутниковая антенна.
— Как вам у нас на Байкале?
— Нормально.
— Это еще тепло, минус десять всего. Бывает и до сорока опускается.
— Ужасно.
Катера завизжали и один за другим, выбрасывая из-под себя струи снега, поплыли в обратном направлении. Подобно змеиным хвостам тянулись за ними полоски голого льда.
— Эй, стоять на месте! — заорал Артист и рванул вдоль берега.
Сагал заметил в той стороне человека с ружьем.
Через несколько минут Артист вернулся с нарушителем. Им оказался местный лесничий. Капитан осмотрел его с ног до головы с нескрываемой неприязнью.
— Я приказал ему у палатки ждать и не шастать, — попытался оправдаться лейтенант.
— Мандарханов Алексей Алексеевич, — громко представился лесничий.
Было совершенно невозможно понять, сколько ему лет. Одет в бушлат, стеганные штаны и валенки. Несмотря на почтенный возраст одежды, выглядела она аккуратной, была подшита и не лоснилась. Винтовке и вовсе лет семьдесят.
— Это, я так понимаю, наш проводник, — разочаровано произнес Погребной.
— Я это, да, проведу куда скажете. На кордоне тридцать лет, здесь все мое родное. Моя хижина отсюда десять верст на север.
— Китаец? — спросил капитан с недоверием.
— Бурят я.
— Бурят, — задумчиво повторил Погребной. Затем обратился к лейтенанту: — Останетесь здесь, разобьете базовый лагерь.
— Так точно.
— Мотор, наши снежки готовы?
— Запряжены по полной, товарищ Капитан, — ответил другой военный, заливая бензин из канистры в бак одного из снегоходов. — Можем двигать через десять минут.
Мотор выбивался из общей массы мужчин в форменной военной маскировке. Молодой, невысокий, крепко сбитый, можно сказать даже полноватый. Но при этом энергии ему было не занимать. Про таких говорят: в любую щель пролезет.
— Сегодня ветер будет, — предупредил Мандарханов. — Сарма — очень сильный. Лучше завтра поехать. Переждать советую. Лагерь за сопку надо ставить.
Погребной с недоверием покосился на лесничего, но ничего не ответил. Все вместе подошли к связисту Паше.
— Паш, ну что у тебя? Есть путь?
— Едем к месту нападения на охотников? — спросила Танька, выглядывая из-за высокого плеча капитана.
— Ты же просила туда в первую очередь.
— О, да. Отлично, — Танька потрепала за ухо задремавшего на руках Дау. — Поедешь прокатиться?
— Этот тут останется, — отрезал Погребной.
— Товарищ капитан, я проложил маршрут по свежим спутниковым снимкам, — Паша показал на экране монитора рубленную линию поверх карты заповедника. — За час-полтора, думаю, управимся.
— Хорошо.
— Это плохой маршрут, на обвалы нарвемся. Лучше по низу идти, вот здесь, — Мандарханов показал на своей потрепанной бумажной карте.
Паша быстро нарисовал маршрут в ноутбуке.
— Лишние четыре километра крюк. Два часа, не меньше.
— Едем по короткому пути, — решил Погребной.
Все засобирались. Сагал молча стоял в стороне и наблюдал. К нему подошла Зайцева, передала Дау из рук в руки.
— Он у вас ручной.
— Притворяется.
— Вы рисковали, взяв его с собой.
— Рискнул бы больше, если бы оставил.
Она улыбнулась.
— Я знаю, кто вы. То есть, хотела сказать, вашего отца знаю. Кто ж не слышал о нем. Великий человек был.
— Чем он лучше вашего отца?
Зайцева замялась. Вопрос поставил ее в тупик.
— Мой отец простой военный, а ваш такой известный человек.
— Так вы не ответили на вопрос.
— Наверное, не так выразилась. Конечно, свой отец всегда родней и любимей. Я имела в виду другое. Неважно. Уже выбрали снегоход?
— Я предпочитаю роль пассажира.
— Тогда ищите водителя.
Сагал указал взглядом на Дау.
— Вы слышали капитана.
— Пропустил мимо ушей.
Она покивала.
— Не думаю, что Дау может управлять снегоходом. Вам нужен кто-то более опытный.
— И вам есть кого предложить?
— В детстве отец каждый год брал меня в тайгу — в поход за ягодами и шишками. Я умею сидеть в седле.
— Тогда приму за честь стать вашим попутчиком.
* * *
Заповедник встретил чужаков стерильной атмосферой зимней спячки. Казалось, кроме земли, камней и снега в этом удаленном от цивилизации мире ответствует всякая жизнь.
Таня Зайцева управляла снегоходом уверенно, будто делала это каждый день. Машина легко проскакивала в узкие щели меж сосен, проносилась через поваленные деревья, скоблила лыжами по земляным проплешинам. Однажды на подъеме по склону девушка вошла в слишком крутой вираж, и снегоход чуть не завалился. Счастливое спасение она сопроводила ковбойским кличем.
— Ты там как? — интересовалась она временами.
Сагал старался сохранять спокойствие — руки мертвой хваткой держат поручни, лицо закрыто шарфом, шапка на глаза, сверху капюшон. Несчастный Дау прятался под курткой. Когда снегоход выделывал очередной цирковой трюк, пес начинал паниковать, ища мордой и когтями выход наружу.
Группа остановилась на спуске с перевала в месте, где между двух обширных скальных наростов образовался пологий ров, по которому планировалось безопасно спуститься к реке. Однако ров перекрывал завал из камней и грунта.
— Антенна, ты куда нас завел? — Артист пнул подвернувшийся камень, и тот покатился вниз, набирая скорость и разваливаясь на куски.
Судорожно выдыхая пар, Паша пролистывал карту на планшете покрасневшими от холода пальцами.
— У меня на спутниковых снимках нет завала. Откуда он взялся, не пойму.
— Справа проедем? — спросил капитан у Мотора.
— По голым камням машины кончим, — отозвался тот. — А дальше склон чересчур крутой, я, может, и проеду, а вот остальные кубарем пойдут.
— Посюдова надо было идти, — Мандарханов показал на бумажной карте. Неприкрытое лицо лесничего и руки без перчаток горели красным, но его это совсем не беспокоило. — Вернемся, обойдем сопку по лесу, там участок хороший, пологий.
