— Этого не может быть… Просто не может…
— Пришельцы существуют! — заорал Паша. — Все правда.
«Не веришь измерениям — возьми прибор мощнее».
У Сагала из приборов только руки, глаза и уши. Но и их достаточно, чтобы понять — это самое удивительное, с чем ему пришлось столкнуться в жизни. Не только ему — человечеству.
Аномалия так же реальна, как реален Сагал, как реален Паша и сопки Байкальского хребта на горизонте.
Пространство за аномалией расплывалось, словно масляная картина на дне таза с водой. Хруст деревьев изнутри доносился наружу с задержкой, словно звуковым волнам приходилось преодолевать километры невидимого лабиринта.
Как высоко она распространяется в небо? Как глубоко погружается в Землю? Где источник?
— А может, это портал в другой мир? Помните, в «Интерстелларе» они пролетели через кротовую нору в другую галактику? Может это тоже нора, только на Земле?
Сагал поймал себя на мысли, что уже неизвестно сколько времени задерживает дыхание. Грудную клетку сдавило, дыхательный рефлекс безуспешно пытался заставить онемевший организм выпустить из себя отравленный углекислотой воздух.
— Вы слушаете? Я говорю, портал это в другой мир. Смотрите на растительность внутри. Цвета какие-то нереальные. Я, кажется, и пришельцев там вижу. Эй! Вы нас видите? Мы земляне! Привет!
Сагал подобрал с земли увесистую ветку, подошел как можно ближе, пока от вибрации не свело мышцы на лице. По одежде с глухим хрустом поплыли трещины. Кинул ветку в аномалию, отскочил назад.
Ветка влетела внутрь, зависла на мгновение в воздухе. Цвет ее поверхности переливался от серого до коричневого. Вместо того чтобы упасть, ветка вдруг подобно стреле взлетела в небо, перевернулась внутри аномалии по параболе и полетела вниз, набирая скорость.
Сагал видел, как смертельный снаряд несется прямо на него. Еще секунда, и он пронзит тело насквозь, как раскаленная игла масло.
Паша повалил Сагала на землю и они кубарем откатились.
Удар. Грохот.
Их окатило льдом и мерзлой землей. На месте падения образовалась воронка шириной в полметра.
— Охренеть! — Паша осторожно наклонился над струей дыма из воронки. — Она же убить вас хотела.
Сагал ощущал полное бессилие. Небо опустилось, придавив его к земле. Солнце добивало холодными лучами, насмехаясь над его беспомощностью.
— Вы в порядке?
Паша помог встать.
— Теперь точно знаем — не портал. Тогда что это? Ну, не молчите же. Вы должны знать. Скажите хоть слово.
— Не знаю… — из глаза Сагала выскочила слеза и застряла в заросшей щетине. Там и замерзла.
— Эй, посмотрите на меня. Вы Сагал. Вы справитесь. Никто другой не сможет. Только вы.
— Не могу… Я не знаю, что это.
— Вспомните безногого целителя, который определял болезни, сканируя людей ладонями. Он же убедил всех, и даже указал на вашу травму ноги. Но вы все равно не сдавались и нашли внутри его кресла-коляски портативный рентгеновский аппарат. Вас навела на это его лысая башка, потому что волосы выпали из-за многолетнего облучения. Ну же, включите логику.
— Я знал законы этого мира. Но здесь другое.
— Подумаешь, на один закон стало больше. Вы — это все еще вы.
Позади аномалии появились расплывающиеся силуэты людей.
— Вы их видите? Я думал, они внутри были, а они наблюдали за нами с другой стороны.
Несколько человек. Трое… Нет, четверо.
— Это уфолог! — воскликнул Паша. — Давайте уйдем.
Уходить было поздно. И глупо.
* * *
Комаров изменился. Борода, пущенная узкой полосой по контуру лица, поседела. Под глазами появились мешки, позвоночник не держал осанку столь же уверенно.
— Учтите, с нами военные. Их десять человек и они вооружены, — упреждающе крикнул им Паша, когда расстояние между ними сократилось до комфортной прямой видимости.
— Никого с вами нет. Мы с переправы следим, — крикнул тот самый мальчишка, сбежавший из главного лагеря. Стас.
Интересно, рассказал он папе о том, что натворил?
На Пашу ответ подействовал обезоруживающе.
— Никого не тронем, — успокоил Комаров. — Можете уходить, если хотите.
— Пойдемте, — шепнул Паша на ухо Сагалу. — Вернемся с капитаном.
С Комаровым был еще мальчишка, совсем молодой — очередное пополнение в семье. И взрослый с камерой. Должно быть, блогер Смольный.
Сагал подошел к уфологу. Они какое-то время оценивающе смотрели друг на друга. Каждый ожидал следующего шага. Оба помнили, как ранее пытались друг друга уничтожить.
У Сагала получилось лучше.
Наконец Комаров протянул руку. Сагал не задумываясь пожал. Крепко сдавили — соревнуясь, кто теперь за главного в этом лесу.
Вместе обернулись к аномалии.
— В поперечном сечении идеальный круг. Измерили диаметр, — Комаров говорил, будто выступал за кафедрой перед толпой ученых. — Пятьдесят восемь метров, плюс три-четыре на переходный слой. Не расширяется, не сужается, с места тоже не двигается. Внутри постоянно что-то меняется. То затихает. Но это только визуально, подойдешь на пять метров — колбасит так, что желудок выворачивает. А иногда такая мешанина внутри начинается: булыжники из-под земли летят, деревья в муку смалывает, подземные воды фонтаном, и вода движется — то в бок, то делает вихри в форме восьмерки. А потом как будто рассыпается и исчезает.
— Что это такое? — спросил Паша.
— Оружие. Пока они только испытывают его, но это только вопрос времени, когда они решат направить его на город. Представь такое же в центре Москвы или Нью-Йорка. И шириной не полсотни метров, а километр.
— Абсурд, — протестовал Сагал. — Такого не должно существовать.
— Даже сейчас не веришь, — уфолог схватил его за руку, дернул в сторону аномалии. — Внимательно посмотри! Это, по-твоему, мистификация?! Подойти ближе. Ты же так говорил — не поверишь, пока не потрогаешь сам. Ну так давай. Докажи, что я опять лгу.
Несмотря на мороз, Сагал вспотел с ног до головы. Кожа дымила и чесалась.
Уфолог держал Сагала, точно малолетнего хулигана, попавшегося с поличным при ограблении киоска со сладостями.
— Все эти годы я блуждал в темноте, хватался за любую соломинку. Думал, что сумасшедший, раз слышу голоса, которых не может быть в моей голове. А когда ты один против всех, мировоззрение ломается. Ведь все не могут ошибаться. Но благодаря моей семье я держался, понимал, что, если поддамся, больше никто не выступит против них. И вот оно, доказательство того, что я был прав. Мне бы радоваться, но только уже поздно, точка невозврата пройдена. Время упущено, благодаря таким, как ты, ничего не создавшим, умеющим только разрушать. Из-за тебя, из-за твоей гордыни, желания быть правым всегда мои дети погибнут. Из-за тебя!
