— А по мне, все яснее ясного, — сказал Паша. — Не будет нас, у них целая планета в распоряжении. Должно быть их дом родной пришел в упадок, вот они и решили найти новый.
— Бессмыслица. Кооперация намного выгодней войны. Их развитие обязано было привести их к этому выводу. Ведь мы можем дать друг другу намного больше, если будем сотрудничать.
— Откуда ты можешь знать, что у них в голове? Они же не люди. Может быть, у них тут ничего нет, — Паша похлопал по груди. — Так, насос, и тот качает не кровь, а ртуть какую-нибудь. Чужды им сострадание и жалость.
— Эти чувства не физические, а социальные. Человек без социума — обычный примат с самыми примитивными инстинктами. Раз пришельцы добились таких результатов в технологиях, значит их социум прошел то, что я называю точкой созидания. То, что людям еще очень нескоро предстоит пройти.
— Все это слова, Тань, разве не понимаешь? Красивые и смысла в них — ноль. В книге хорошо смотрятся, на лекции там, еще где. А здесь реальность. Посмотри по сторонам, вспомни мертвых охотников. Нас уже убивают, пока ты там о высоких моралях рассуждаешь. Поздно о гуманизме, когда враг в атаку пошел.
Паша протянул наполненный стакан, сам чокнулся с каждым и, не дожидаясь реакции, выпил. Поморщившись, выдохнул в сторону.
Танька сжимала в руке инопланетную мензурку, ставшую талисманом ее собственной теории. И пока талисман в руке, она не собиралась сдаваться.
— Зря мы доверились этому Комарову, — сказал Паша.
— Мы договорились дать ему время, — сказал Макс.
— Еще недавно вы называли его психом, а теперь верите ему.
— Он и есть псих. Но сейчас единственный, кто может помочь этой несчастной планете.
— Это ошибка пытаться договориться с врагом. Нужно бить первыми. Только так есть шанс победить.
— Недавно ты говорил, что все можно решить словами.
Паша помолчал, затем выговорил вполголоса:
— Говорить можно с человеком, но не со зверем.
— Мы ничем не лучше их.
— Неправда. Мы не станем убивать беззащитную семью на пороге дома. Женщин, детей и стариков. А если они идут на такое, они звери. А зверей надо истреблять без разбора.
— Мы же ничего о них не знаем, — возмутилась Танька. — Даже не знаем, оружие ли то, что вы видели, на самом деле. А может быть, это, наоборот, — помощь? Возможно они узнали, что Земля умирает, и таким образом чинят ее.
Паша усмехнулся.
— Вы двое ослепли, что ли? Черт, я поверить не могу, что и Сагал туда же. Ау. Откройте, блин, глаза. Пришельцы десятилетиями похищали, пытали и убивали людей! Комаров, между прочим, зафиксировал тысячи случаев. Мы сами виноваты в том, что не придавали этому значения. Считали похищенных сумасшедшими. А пришельцы пользовались нашим неверием и вели на планете подрывную деятельность. Теперь они направили на нас свою энергопушку, или черт знает что это такое. Вы видели, как оно молотит в песок деревья, а камни расщепляет на атомы? Представьте, что оно сделает с людьми. Разве это похоже на помощь? Или на попытку с нами подружиться? Просто ответьте себе на этот вопрос — зачем оно там? Давай, Тань, ответь.
— Не знаю!
— Это нападение. Сколько еще мы будем отрицать очевидное? Наотрицались уже. Я вот что скажу: чем дольше мы ждем, тем меньше у нас шансов спастись. Надо доложить капитану сегодня же.
Сагал после паузы ответил:
— Сделаем как договорились.
— Я согласна с Максом. Надо подождать. Вдруг они прилетят, и Комаров что-то выяснит.
Упоминание Макса вызвало раздраженно-ревнивую гримасу на Пашином лице. Парень выпил в одиночку, предварительно открыв вторую бутылку и поставив ее себе под ноги.
— Да очнитесь же. Только военные нас спасут, как когда-то в сорок пятом. Только этот враг еще сильней и безжалостней. Надо долбануть по ним всем нашим ядерным арсеналом.
— Что ты несешь, Паша? Ты в военного поиграть решил? Ты же в этом ничего не понимаешь.
— Может, в армии я не служил и не рос в семье военных. Разве это значит, что я не могу защитить своих близких? Тебя, например.
— Не нужна мне твоя защита. Вечно вы, мужчины, рветесь делать то, чего вас не просят. А что просят — и не дождешься.
Паша закипел. Еще выпил — только слегка пар снял.
— Да, такая у нас, мужчин, роль — защищать. Для этого мы и созданы богом или еще кем. Сегодня я это понял.
— Это не кино, Паша, и не игры, в которые ты дома играешь часами. Это жизнь. И она сложнее, чем кажется. Пора тебе повзрослеть!
Пашины глаза были полны обиды.
— Это мой дом, и на него напали. Знаешь, как в войну было — даже священники брали в руки оружие. Потому что, когда пришли тебе в дом, остается только умереть или защищаться. А я умирать не хочу.
— Тогда чего сидишь тут? Иди доложи капитану. Приведи его к аномалии, глядишь, и награду заслужишь.
Паша глянул на Макса. Не найдя поддержки, полным глотком осушил стакан, налил себе еще и снова выпил.
— Улетишь же.
— Улечу, и что? Будто тебе дело есть, — огрызнулся Паша в ответ на Танькины слова.
— Дурак ты.
— Самый что ни на есть — дурак, — покивал он. — Столько хвостом за тобой бегал. Всегда помогал, выручал. И даже спасибо не заслужил. А он, как появился, так ты поплыла сразу.
— Что ты сказал?! Быстро извинись, или я с тобой больше никогда не заговорю.
Паша, ухмыльнувшись, поднял кружку высоко над головой, уронил в себя — точно утопиться в водке хотел.
Он не просто дурак, а дурак влюбленный.
Что Паша нашел в Таньке — Макс не понимал. Своенравная, холодная, да и внешне, что уж говорить, — совсем невзрачная. Паша мог бы найти любую другую девушку, но выбрал Таньку. И выбор этот ему как груз — тяжелый и двинуться не дает, но привык он уже, не сможет без груза волочиться по жизни.
Паша схватил бутылку и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
— Он расскажет.
— Пускай.
Через пятнадцать минут Паша вернулся. Шатаясь как неваляшка, парень сел на край кровати и уставился недобрым взглядом на Макса.
Танька старалась на него не смотреть.
— А ведь это я создал фан-сайт Сагала, — Паша рассмеялся, дивясь собственному признанию. — Но вы это уже и так поняли. Вы же такой проницательный.
Макс кивнул.
— Я месяцами сидел в сети, искал крупицы информации о вас. Гадал, что за человек скрывается под этим именем. Как живет, где работает, кого любит. Я был будто одержим. В какой-то миг я даже решил, что вы сверхчеловек, — Паша напомнил Максу отца в тот вечер, когда тот рассказывал сыну о нобелевской премии. — Я готов был идти за вами куда угодно, хоть в преисподнюю. У меня даже мысли не возникало, что вы можете в чем-то ошибаться, — Паша сделал многозначительную паузу. — Все это время вы дурили меня, дурили всех. Комаров ведь говорил правду. А вы уничтожили его, и я помог в этом, распространяя вашу ложь.
