— Полковник, при всем уважении, сейчас не двадцатый век. Остановить распространение информации нельзя. Сегодня каждый человек может мгновенно сделать фото и через секунду оно будут в сети.
— У нас достаточно медийных ресурсов, чтобы дискредитировать любую публикацию. Мы успешно делали это многие годы. Мы на страже страны, и защищаем не только внешние границы, но и границы сознания граждан. Это необходимо в целях безопасности их самих.
— Вы не собираетесь делиться открытием аномалии с другими странами?
— А кто бы поделился с нами? Китайцы? Англичане? Ну или посмотри на американцев. Откуда, думаешь, они взяли свои компьютеры, мобильники? Это все технологии со сбитых НЛО пришельцев. Зона 51, Розуэлльский инцидент — вот это всё. Поэтому американцы и вырвались вперед, а мы последние тридцать лет прозябаем в отстающих. Но скоро это изменится.
— Вы позволили Комарову пройти в заповедник.
— Конечно. Сам он ни за что не стал бы с нами сотрудничать, поэтому мы дали его группе зеленый свет. Он притягивает пришельцев как магнит. Наверное из-за того, что они сделали с ним в детстве.
— Вы не верили в его похищение.
— Как и ты.
Макс слишком во многом ошибался, и очередной конфуз уже не воспринимался болезненно. Скорее как неизбежное наказание за слепоту и самоуверенность.
— Почему тогда вы до сих пор не сбили их корабль? Чего вы ждете?
— Они слишком юркие в воздухе. Уверен, наши ракеты они засекут мгновенно. Мы ударим по наземной цели.
— Бомбить аномалию — то же самое, что пытаться сбить летящую пулю. Вы выдадите себя и ничего не добьетесь. Быть может стоит войти с ними в контакт, уговорить их оставить нас в покое?
— Капитан Погребной уже вошел с ними в контакт и, по его словам, пришельцы не собираются вести переговоры. Они считают нас недостойными этого права.
Макс вспомнил о Таньке.
— Наше преимущество — знание местности и внезапность. Пришельцы думают, что мы только произведем обмен, они не догадываются, что попадут в ловушку.
— О каком обмене вы говорите?
— Пришельцы обменяют Татьяну на Комарова.
Макс опешил.
— И вы ударите по ним ракетами?
— Высокоточными, подчеркну. Время подлета всего шесть секунд после кодового сигнала. Даже сверхразум не сумеет обмануть время.
Макс выдержал паузу, переваривая в уме то, что услышал.
— И кто же подаст сигнал?
— Настоящий патриот, готовый пожертвовать собой ради будущего нашей родины.
— Капитан вызовет удар на себя?
— Разве ты не говорил, что каждый должен внести свою лепту в общую победу? Капитан отдает самое дорогое — жизнь.
— А как же остальные?
— Попутный ущерб. К сожалению, мы не можем рисковать, сообщив им об атаке. Слишком велика вероятность, что пришельцы заподозрят обо всем и испугаются.
Повисла тягучая мучительная пауза. Снаружи завывал ветер.
— Да, похоже, это единственный способ, — признал Макс. — Вы правы, товарищ полковник. Их жертвы не будут напрасны. И каким же будет сигнал?
— Кодовое слово. В рацию капитана встроен GPS-трекер, который и будет целью для ракет.
— Что ценного вы планируете найти в обломках?
— Лучше строить новый мир на вражеских руинах, чем из собственной крови и дерьма.
— Теперь я все понял. Разрешите мне? — Макс указал на выход.
— Тебя сопроводят до катера. Желаю мягкой посадки.
* * *
Макс переоделся в зимний камуфляж.
Лагерь располагался в густой части леса. Заснеженные верхушки сосен закрывали добрую половину неба над ним. Палатки, накрытые белыми тентами, плотно прижимались друг к другу. Макс разглядел большое количество искусно замаскированной военной техники c ракетными установками, пушками, антеннами и глушилками сигналов на бортах. Боевые расчеты были на местах, готовые в любой момент, по сигналу Погребного, обрушить огненную мощь на пришельцев, попутно уничтожив и тех, кто окажется рядом. Паша, Танька, Брадинкин, Мандарханов, Комаров, Артист, Смольный, братья. Среди них были как люди Максу совершенно неприятные, так и те, к кому он испытывал симпатию. Объединяло их всех полное незнание того, что случиться с ними в ближайшее время. Но Макс знал и от этого груза не мог абстрагироваться. И не хотел. Это чувство было новым для него, и он, как ученый, жаждал его в себе исследовать.
— Катер будет через два часа. Подождешь в столовой.
Из лагеря просто так не сбежать. Двое приставленных к нему военных будут сопровождать его до самого отъезда. И выстрелят в спину без малейшего промедления, если он только дернется в сторону. Макс не военный, не шпион, и тем более не супергерой. К тому же преодолеть несколько десятков километров пешком до аномалии — чистое самоубийство. Ему нужен транспорт.
Если не найти выход, те, кто остались у аномалии, погибнут.
Макс не сможет. Но знает того, кто может. Пора перестать казаться тем, кем он не является на самом деле. Как и белый свет, он состоит из спектра разных оттенков, как темных, так и светлых, и Сагал один их них. Нужно принять себя цельным, со всеми недостатками и достоинствами. Принять прошлое как неотъемлемую часть себя.
* * *
— У вас есть кинолог, — констатировал Сагал.
Военные оглянулись на него в недоумении.
— Собачьи следы на снегу. — пояснил он.
Сагал знал, что военные кинологи в обязательном порядке обучаются азам ветеринарии.
— Собаку свою показать ему хочу.
Дау тут же заскулил — знает, когда нужно подыграть.
— Тебе здесь не ветлечебница, — отреагировал тот, что младше по званию.
— В Листвянке есть ветеринарка, тебя туда сопроводят по прибытии. А сейчас не могу тебя отвести — приказ, — более сдержано сказал старший.
— У Дау отбиты почки, возможно, начался сепсис.
— Приказ, — повторил младший более настойчиво. — Иди давай.
Столовая палатка выделялась благодаря характерному дымоотводу, торчащему из крыши. Жилые же палатки отапливались печками с выводами в окнах.
— Сообщи полковнику, что я прошу встречи с кинологом, — настаивал Сагал.
— Ты не понял, что ли? Будешь выкобениваться, у нас есть приказ валить тебя на месте.
— Давай стреляй. Выдай местоположение лагеря ради крутости своих яичек.
— Сука, да я тебя…
— Отставить, — крикнул старший. Он задумался ненадолго, щелкнул рацией. — Товарищ полковник, этот к Бушмелеву хочет, собаку показать. Настаивает.
— Обеспечить.
— Есть.
