— Я видел жену. Она вышла из столба, такая счастливая. Не думал, что духи кланяются, они же благороднее живых. А вот она поклонилась… Когда она заболела, мы стали много ругаться. Я винил ее во всем, срывался. Наверное, боялся, что привычная жизнь закончится, когда ее не станет, — он затушил недокуренную папиросу и глубоко вздохнул. — Я так и не успел попросить прощения. Годами это зудело во мне. А сегодня попросил и стало так легко на душе. Она сказала — это место пересечения двух миров. Здесь живые и мертвые могут исправить ошибки.
— Мне нужна твоя помощь.
— Я должен был защитить наш дом, но не сумел.
— Еще не поздно все исправить.
— Если есть сила, способная вспороть мир как консервную банку, какие силы человеческие могут помешать?
Сагал уселся рядом на край пенька и посмотрел на аномалию напротив.
— Я бы хотел увидеть отца. Сказать все, что не сказал тогда. Но что сделать, если я не верю в то, что существует душа?
— Поэтому он и не выйдет к тебе.
Сагала мысленно представил, как отец и мать выходят из аномалии. Папа в привычном коричневом костюме и синем галстуке. Мама в белом платье в красный горошек. Идут под руку. Лица у обоих умиротворенные, ничем не обремененные. Сагалу не нужно произносить слова вслух, ведь они существуют только в его голове, и там же он может сказать им все, что хочет. И он говорит. Слезы текут из глаз.
— Примирение с мертвыми нужнее живым. Пусть даже мертвые этого не услышат.
— Он ведь не был злодеем. Арон Квартович закрыл глаза на то, что отец присвоил его работу, потому что до самой смерти не верил в то, что сделал великое открытие. Отец проявил свойственную человеку слабость и всю жизнь страдал из-за этого, но ему не хватило сил сознаться. Он любил меня по-своему и хотел, чтобы я стал великим. Я обманул его ожидания, уничтожил его как личность, как человека. Я не имел права судить его. Как бы я хотел исправить прошлое, но не могу. Поэтому я хочу сделать что-то в настоящем. Хочу спасти всех этих людей, спасти чертовых пришельцев. Потом будь что будет, но сейчас никто не должен умирать.
— Чтобы моя жена и твой отец гордились нами.
— Да. Ты поможешь мне?
Мандарханов покивал.
— Капитан хочет взорвать это место. Приведи его сюда. Мы заберем у него рацию и помешаем этому.
— А что я ему скажу?
— Придумай что-нибудь.
— Вдруг он не пойдет? Лучше я отберу у него рацию сам.
— Один ты его не одолеешь. Нужен эффект неожиданности. Я нападу сзади, а ты наставишь на него винтовку. А если не отдаст рацию — выстрелишь.
— Не смогу в человека. Даже в такого.
— Сможешь.
* * *
Стемнело. Небо украсилось звездами, луна вольготно заняла опустевшее место главного земного светила.
Сагал временами вставал, чтобы размять мышцы и согреться, а затем вновь возвращался на позицию. Уже несколько часов нет никаких новостей от Мандарханова. Неужели Погребной разоблачил его? И убил? Что теперь делать? Как отнять рацию?
Борясь с тяжелыми мыслями, Сагал думал об аномалии. Что в первую очередь делает ученый, столкнувшись с невиданным ранее явлением? Отбрасывает эмоции и включает голову. Рассуждает.
Аномалия искривляет свет и меняет структуру пространства. Только одна сила во вселенной способна на такое — гравитация. Мы знаем, что гравитация — это свойство массы. Чем больше масса, чем сильнее гравитация. Даже человек обладает гравитаций, но она настолько мала, что ее воздействие на окружение практически равняется нулю. Для генерации мощи, сравнимой с силой аномалии, объект на орбите должен быть огромной массы. Возможно ли, что пришельцы научились генерировать гравитацию иным способом? Тогда они обладают супертехнологиями, недоступными нам не только технически, но даже на уровне теории.
Впереди захрустел снег. Кто-то приближался.
Сагал притих и накинул капюшон, слившись со снежным покровом. Две смазанные фигуры вынырнули из темноты и остановились. Включились фонари. По голосу Сагал узнал Мандарханова и Погребного.
Лесничий смог! Да!
Когда они приблизятся, думал Сагал, он зайдет сзади, выхватит рацию и попытается не дать капитану воспользоваться оружием. Погребной будет обескуражен и не успеет опомниться. Мандарханов сразу наставит на него ружье и скомандует успокоиться. Если Погребной будет ерепениться и дальше, один выстрел решит все проблемы.
Зашипела рация, капитан с кем-то переговаривался.
Сагал изнывал от томительного ожидания. Почему они не идут? Чего ждут?
Со стороны лагеря, подсвечивая путь фонарем, подошел еще один человек — судя по голосу, Артист.
Такого Сагал не ожидал. С двумя вооруженными профессионалами ему и лесничему точно не справиться.
Троица двинулась вперед и остановилась в десяти метрах от Сагала. Лучи фонаря скакали над его головой.
— Эйнштейн, выходи. Замерзнешь.
— Где ты его видел?
— Да здесь вот прям. Подходил он ко мне, говорил вздор какой-то.
— Молодец, что сообщил.
— Нездоров он, кажется.
— Я знаю, ты здесь, — крикнул капитан. — Пришел посмотреть на обмен. Понимаю, разве можно такое пропустить. Только учти, ты больше не в группе, а значит — пособник. Лучше беги, на большой земле ты полезней будешь.
Снова шикнула рация. Паша сообщил, что засек нечто интересное на снимках со спутника.
— Артист, проверь быстро и возвращайся, — сказал Погребной.
— А если поймаю? Куда его?
— Где поймаешь, там и оставь.
— Есть.
Погребной ушел к палаткам. Артист с Мандархановым направились в глубь леса, пройдя в нескольких метрах от Сагала. Вскоре остановились, без особого энтузиазма обследовав округу фонарями.
— Да нет тут никого, — сказал Мандарханов. — Убежал, наверное.
Артист повесил на плечо автомат.
— Ты это… вытащил меня из воды, говорят. Откачал. Вот, спасибо хочу сказать.
— Не за что.
— Есть за что, — Артист глубоко вздохнул и оглянулся на аномалию. — Ладно, пошли обратно. Быстрее бы все это закончилось. Эта штука меня жутко пугает.
Дождавшись, когда они удалятся на безопасное расстояние, Сагал выбрался из снега, продрогший и злой.
Что теперь делать? Как забрать у капитана рацию?
Еще есть время, еще есть… надо что-нибудь придумать.
Внезапно стало очень тихо. В небе мелькнуло зарево. Послышался нарастающий гул.
* * *
НЛО приближался неспешно, можно сказать, по-хозяйски. Сделав в небе полукруг, корабль пришельцев завис настолько близко к аномалии, что почти касался ее границы. Однако садиться не стал. Гул призывал людей на оговоренную встречу.
