— Расскажешь?
Толик вздохнул, обдумывая, стоит ли о таком говорить новому напарнику.
— Ладно. Ты все равно узнаешь. Два года назад один из наших с местной девушкой…, — Толик сделал паузу. — Развлёкся. Все это вскрылось, чуть до войны не дошло. С тех пор так и ездим.
— А парень с девушкой остались вместе?
Толик покачал головой.
— Им, что не разрешили? — спросил Витька.
— Скажем так, их отношения не были по взаимному согласию.
— Он, что ее изнасиловал?
Толик едва заметно покивал.
— Надеюсь, Робсон пристрелил того ублюдка. Он это заслужил.
Водовозки с дешевой технической водой, предназначенной для полива растений, отправились сливаться к теплицам в главном дворе — там, где Витька впервые встретил Эли. Толик повернул совсем в другую сторону и повел машину в объезд головного здания, остановившись в какой — то глуши, у насосной станции.
Костян, ехавший стоя на раме, запрыгнул на дверной порог со стороны Толика и незаметно просунул в окно небольшой черный предмет. Толик отказался его брать и сделал вид, будто не замечает. Костян настырно ткнул предметом в его плечо.
— Я не буду, — сказал Толик.
Костян процедил сквозь зубы:
— Еще как будешь.
Очевидно, что подобный разговор происходил у них не впервые.
— Нет.
— Ты, утырок, меня уже достал своей упертостью! Делай, что тебе говорят.
— Это неправильно.
— Думать — не твое дело. Бери, я сказал.
— А князь знает?
Костян схватил Толика за шею.
— Костян, ты чего! — вмешался Витька. — Ты же его задушишь.
Толик задыхался и безуспешно пытался убрать его руку.
— Не лезь, Санька, у нас тут важный разговор. Итак, слушай меня, урод. Ты водила, и делаешь то, что я тебе приказываю! Все понял?
Толик кивнул.
— Молодец. А теперь быстро взял и сделал то, что умеешь лучше всего!
Костян убрал руку. Толик отдышался, посмотрел на него.
— Еще раз попробуешь стращать меня Князем, я тебя закопаю.
Толик нехотя взял предмет, положил в карман.
— Ну вот и отлично. Работаем, — Костян стукнул Толика по плечу, спрыгнул на землю и пошел с бумагами к приемщику.
— Что происходит? — спросил Витька.
Толик с негодованием посмотрел вслед Костяну, потом произнес, обращаясь то ли к Витьке, то ли к самому себе:
— Делай, что сказано и не задавай вопросы.
Под руководством Толика Витька подсоединил шланги и включил насос. Обороты двигателя взлетели, шланг приобрел форму сытой змеи. Прикоснувшись к ней, можно было почувствовать, как внутри перекачивается кровь.
Витька смотрел поочередно на бегущие в такт цифры на счетчиках, витая при этом совсем в другом месте. Эли наверняка работает в теплицах, а он здесь, в полукилометре от нее, и ничего не может поделать. Даже если решит бежать к ней, его пристрелят озлобленные охранники еще на полпути, решив, что еще один дружинник решил изнасиловать местную. Так близко к ней и так далеко.
Что же делать?
Костян подозвал приемщика и завел с ним увлеченную беседу о последних новостях в кольце. В это время Толик подошел к колонке и незаметно прицепил черную коробочку в нишу под счетчиком. Затем вернулся к машине, нажал какую — то кнопку, и вода вдруг перестала подаваться — Витька понял это по ослабевшему напору в шланге. При этом насос продолжал гудеть, цифры на обоих счетчиках бежали как ни в чем не бывало.
Витька оглянулся на Толика, тот стыдливо опустил глаза. И тут до него дошло. Этот прибор каким — то образом обманывает счетчик колонки.
Он стал свидетелем воровства воды.
Спустя минуту Толик снял устройство, и подача воды возобновилась. За время холостого простоя счетчик намотал два куба, а значит именно столько останется в «пустом» баке машины. Неучтенную воду можно продать за полцены в любую общину и неплохо заработать на ночные развлечения в Гуме.
ГЛАВА 12
Приемщик расписался в ведомости о принятии от Гортранса восьми с половиной кубов питьевой воды класса А. Костян с удовлетворенной улыбкой ударил с ним по рукам, затем взобрался на бак водовозки и указал Толику направление, словно капитан пиратского корабля. Машина развернулась на небольшой площадке у насосной и поехала обратной дорогой.
Проезжая мимо заднего торца главного здания, Витька, отчетливо увидел Эли в окне первого этажа.
— Стой!
Не дождавшись остановки машины, он выпрыгнул на ходу. Упал, перекувыркнулся, едва не угодил под задние колеса.
Водовозка резко затормозила, прокатилась еще около пяти метров по инерции и развернулась полубоком, перегородив дорогу.
Витька подбежал к окну, но там уже никого не было.
— Эли!
Он подпрыгивал и стучал по жестяному подоконнику. Прыжок — стук, прыжок — стук…
— Ты чего творишь! — орал Костян, слезая с машины.
Нет, Витьке не показалось — он видел Эли внутри. Почему она прячется? А вдруг ее удерживают? Вдруг делают ей больно?
Дверей в здание поблизости нет. Витька поднял с земли камень и швырнул в окно. По стеклу разбежались трещины, но оно не разбилось. Витька вооружился вторым камнем, но в этот момент Костян схватил его за руку.
— Нас пристрелят из — за тебя!
Витька позволил забрать у себя камень, оттолкнул Костяна, схватил с земли еще один и замахнулся. В этот момент в окне показался знакомый силуэт.
— Эли! Это Витя. Я приехал. Я отвезу твоего папу к врачу.
Она приложила палец к губам — молчи.
— Отошли от окна! — охранники выскочили со стороны машины и бежали к ним.
Костян поднял руки.
— Сдаюсь, не стреляйте!
— Эли, это же я. Я приехал.
Она пристально смотрела на него сверху вниз. Ее яркие жизнерадостные глаза потухли, в них поселилась опустошенность и безразличие.
— Эли… Петруша…
— На колени, руки подними!
На Витьку смотрели четыре ствола, готовые плеснуть смертью, если он даже на миллиметр шевельнется в сторону окна. Костян уже лежал лицом в землю, ему вязали руки за спиной. И тараторил:
— Мужики, вы чего, так нельзя, у нас же договор! Мужики, дайте позвонить.
Не спуская взгляда с Эли, Витька опустился на колени и убрал руки за голову.
Внутри здания стояла невыносимая жара. Их долго водили по бесконечным лестницам и коридорам, заросшим растениями и цветами. В конце концов, привели в помещение, увешанное иконами — подобные Витька видел в Третьяковке, только в этих что — то изменили, какие — то незаметные глазу штрихи, благодаря которым иконы выглядели совершенно иначе. Охранники усадили их за небольшой стол, после чего ушли.
