— Где он? — крикнул обессилевший от усталости Грудинин, рыская руками по воде.
Кобальт нырнул. Видимость практически отсутствовала, но, по счастью, ему удалось на ощупь найти Локуса и вытащить на поверхность. Мальчик не дышал.
Со всех сторон один за одним появлялись из воды пузыри. И приближались.
Наконец под ногами появилось дно. Кобальт вынес Локуса на островок, углубился в траву. Положил мальчика животом себе на колено и принялся стучать по спине. Изо рта лилась жижа. Затем перевернул его, стал делать искусственное дыхание, Грудинин — массаж сердца.
По обе стороны узкого островка из воды выскочили змеиные головы и нырнули в траву. Кобальт чудом увернулся от одной, накрыв собой мальчика. Вторая тварь едва не откусила Грудинину голову — тот успел пригнуться.
В следующий раз им так может не повезти.
Выхватив нож, Кобальт прошел несколько метров вдоль островка и пустил громкий клич, отвлекая тварей на себя. Грудинин продолжал попытки реанимировать мальчика.
Рёв летучих заглушал звуки вокруг, отрезая Кобальту возможность услышать журчание воды и вовремя среагировать на нападение.
Внезапно змеиная голова появилась прямо перед ним. Кобальт сумел ускользнуть от ее пасти — острые зубы сомкнулись в нескольких сантиметрах от его головы. В следующей попытке тварь решила схватить его за живот. Сделав шаг в сторону, Кобальт увернулся и нанес удар ножом сверху вниз, вонзив лезвие в один из шести глаз. Тварь заверещала и нырнула обратно под воду.
— Как он? — спросил Кобальт Грудинина.
Фокусник покачал головой — не дышит.
Сзади на Кобальта обрушилась атака второй змеиной головы. На этот раз вовремя увернуться не удалось — тварь сомкнула зубы на бедре.
Истошный крик. Боль была адской, словно угодил в медвежий капкан. Тварь рванула добычу на себя, Кобальт подлетел как тряпичная кукла, упал на спину, успел ухватиться за пучок травы, но тут же выдрал его с корнем. На помощь, держа автомат за дуло, словно дубинку, подскочил Грудинин, ударил по змеиной голове. Отцепившись от ноги Кобальта, тварь попыталась кинуться на фокусника, но тот сумел отскочить, угрожая ей повторным ударом. То ли, осознав, что нападать на двоих слишком опасно, то ли решив, что земля — не ее стихия, змеиная голова, изрыгая жалобный визг, вернулась под воду.
Рваные раны обильно кровоточили — перебита бедренная артерия. Кобальт перетянул ногу ремнем, едва не потеряв сознания от жуткой боли, но кровь продолжала сочиться. Ползком перебрался к лежащему на боку Локусу.
Дышит!
От стаи летучих оторвались около десятка особей, и словно пикирующие истребители, устремились к островку. Унюхали кровь и беспомощность. Грудинин замахал автоматом, но этих такой угрозой не возьмешь.
Кобальт перевернулся на спину, посмотрел на приближающуюся смерть.
Это конец.
* * *
Штурм начался внезапно. Гортранс открыл огонь из всех орудий, одновременно обрушив на Мид, сотни килограммов раскаленного железа. В первые минуты погибли двое защитников Мида — их позиции поразил прямым попаданием танк. От выстрела из гранатомёта на втором этаже начался пожар, в огне погибла отрезанная обрушившимся перекрытиями семья Глаголевых: муж, жена, бабушка и двое близнецов подростков. Ответным огнем защитники вывели из строя танк и две БМП, уничтожили несколько огневых точек противника. Вскоре на подмогу дружинникам прибыли силы Кремлевской гвардии, и тоже открыли шквальный огонь.
Пока защитники героически держали оборону, гражданские спустились в убежище и готовились к эвакуации через подземный тоннель. Далеко не всем уже нравился этот план. С Кобальтом не было связи много часов, люди боялись выходить наружу, опасаясь погибнуть под обстрелом.
— Если найдем автобус в хорошем состоянии, я могу попробовать запустить двигатель, — сказал Толик Витьке. — Женщин и детей посадим внутрь, а мужчины будут расчищать дорогу и обороняться от тварей.
Наверху грохотнуло так сильно, что здание завибрировало: с потолка посыпалась пыль и штукатурка. Погасли лампочки, в темноте люди стали паниковать, кричать. Вскоре свет снова загорелся, ощущался запах гари.
Витька подошел к Фаре, охранявшему вход в тоннель.
— Открывай, будем выводить людей.
— Не было приказа.
— Ты что не видишь, нас тут сейчас завалит всех!
Фара выставил заслон рукой, а сам достал рацию и попытался связаться с Батей. Тот не отвечал. В общий эфир прорывались голоса защитников:
«Говорит шестой. Третья, восьмая, двенадцатая точки не отвечают. Седьмой, десятый, проверьте их срочно».
«Говорит тринадцатый. Группа противника продвигается к северному входу, нужно подкрепление».
«Шестнадцатый ранен, нужна помощь».
— Плохи дела. Ой, как плохи, — сказал Фара.
— Почему они так с нами? — воскликнул испуганный женский голос.
— Мужчины сделайте что — нибудь. У нас же тут дети.
Несколько мужчин отправились на подмогу защитникам, Фара их окликнул:
— Нам велено здесь людей защищать.
— Если они прорвутся, тут уже некого будет защищать.
Витька обратился к оставшимся:
— Так, начинаем эвакуацию, первыми идут женщины с детьми, затем пожилые, последними выходят мужчины. На другой стороне никто не покидает подвал, ждем, пока выйдут остальные.
Фара после недолгих раздумий покивал и открыл люк.
— Отставить! — прогремел голос со стороны лестницы.
Спустился Опер, весь черный, в копоти, левое плечо в крови, рука подвешена на груди.
— Всем мужикам, кто может держать оружие, пройти наверх, занять оборону. Гражданским ждать здесь.
— Что происходит? — воскликнул Витька. — Приказ Бати — эвакуироваться.
— Батя мертв.
Женщины ахнули, кто — то заплакал.
— Я взял командование на себя. Фара, отзывай Котла, потом блокируй проход.
— А как же Кобальт? — спросил Витька. — Он будет нас ждать.
— Я не отправлю людей на смерть, только потому, что у него поехала крыша.
Мужчины старше шестнадцати прощались с семьями и поднимались наверх. Женщины рыдали, провожая их.
— Стойте! Надо уходить отсюда! — крикнул Витька им вслед. — Так хотел Батя.
— Да, пошел ты, предатель, — сказали ему.
Витька встретился взглядом с Опером, тот отвел глаза в сторону.
Что — то скрывает…
— Ты тоже идешь, — обратился Опер к Толику. — Стрелять умеешь?
— Ходил в тир.
— Давай наверх, получишь оружие.
— Фара, останешься здесь на всякий случай, — Опер обернулся к Току, пристегнутому наручниками к батарее. — Эй, ты, знаешь, как с Гортрансом связаться?
