Да | Нет | Отменить
Вместе с этим интерфейс перестал подчиняться воле Романа и самостоятельно подтвердил привязку к новой точке возрождения.
Монтана стояла напротив, направив на Романа руки, опутанные неизвестными инструментами. Словно магичка, посылающая на врага заклинания.
Можно не сомневаться, что она делала выбор в интерфейсе Романа, используя своё хакерское оборудование. Нижняя часть лица синтезанки, видимая из-под шлема, улыбнулась, подтверждая догадку:
— Привыкай к тому, что твоя жизнь — это больше не твои решения.
После очередной порции плазмы, интерфейс сообщил, что целостность оболочки достигла критического уровня.
Роман умер и его сознание перенеслось в ту чёрную пустоту, в которой оно побывало после прибытия на Локус. Даже появилось сообщение, которое не должно появляться повторно.
— Прибытие завершено —
Виртуальный буфер активирован
Приблизительное время броска через червоточину: неизвестно или 999 999 999 999 999 лет.
Время пересылки объекта «Роман Крылов (№ 2 456 777)» не соответствует параметрам нормы!
Локальные дата и время будут получены после синхронизации с сервером BATS в точке прибытия.
Сообщения системы появлялись и исчезали. Мелькнула длинная таблица будущих атрибутов. За ней вспыхнули и исчезли описания новых феномов.
Время от времени вклинивались сообщения об ошибках. Интерфейс предупредил, что заданные атрибуты невозможно применить в новому телу. Но после короткого зависания как бы согласился, что всё-таки можно.
Точно так же он отреагировал на «Рамирайзер»:
— !!! —
Данный феном несовместим со стандартной моделью синтезана! Операция будет прервана.
Конечно же, угроза не была выполнена. После длительной паузы таблица мигнула и исчезла. Появилось сообщение, что феном «Рамирайзер» успешно принят и готов к установке.
После этого потянулась длиннейшая таблица странных символов, среди которых Роман иногда угадывал команды от управляющего ИИ. То есть то, чего вообще не должно быть в виртуальном буфере.
Наблюдая всё это мельтешение, Роман задумался, а как вообще возможно организовать вмешательство в процесс перерождения? Ведь даже управляющий социальный ИИ Центрального Правительства не имел доступа к протоколу обмена данными между бинарным сознанием человека и АКОСом. Он просто пересылал эти данные, не «заглядывая» в них. И тем более не вмешиваясь.
С другой стороны, Роман не мог с уверенностью сказать, что возможно, а что нет. Ведь колонисты Локуса ухитрились создать летающие реакторы с фьюжн-пушками, писхокинжалы и психопули. Они разработали и воплотили взрывающиеся УниКомы, рабские феномы и модификации тел, превращающие человечного синтезана в персонажа из фэнтези.
Ни одна из этих вещей не предполагалась координаторами «Эксплоры». А если и предполагалась, то в колониальные технологии были внесены всяческие ограничения на производство.
Но оказалось, что люди — непредсказуемы. Даже если их сознание разобрано на атомы и помещено в искусственное тело. Стремясь выйти за рамки дозволенного, некоторые люди разрушают границы вовсе не ради какой-то большой и полезной цели, а просто так. Потому что могут. Хотят и могут. Могут и хотят.
Жаль только то, что когда одни люди расширяют рамки дозволенного для себя, то они давят тех, кто ни в чём не виноват, и ничего расширять не хочет.
* * *
Бесконечная лента символов исчезла. На её месте возник пункт «Создать тело». И тут же появилось подтверждение выбора нового тела, но Роман опять же не мог ничего сделать. Он только наблюдал, как выбор делался за него.
Начать процедуру воплощения?
«Нет слов, сейчас из меня какого-нибудь орка вылепят».
После этого Роман потерял способность думать. Это было странное, неописуемое ощущение. Он всё ещё осознавал себя как нечто мыслящее и разумное, но при этом не мог сконцентрировать свои мысли на чём-либо. Даже на факте: кто же всё-таки думал о том, что он не мог думать?
Этот странный ментальный паралич продолжался, вероятно, те двадцать часов, которые обещала Монтана.
…
Изредка в замороженном сознании Романа Крылова наступала оттепель. Неожиданные образы прорывались сквозь лёд и выплёскивались в пустоту виртуального буфера, формируя на короткое время поток субъективных переживаний, который принадлежали личности «Роман Крылов».
Роман успевал вспомнить, кто он и как тут очутился. Успевал спросить себя: «Интересно, сколько времени уже прошло?»
После чего поток образов смывал эти вопросы. Роман погружался в воспоминания о прошлом. Жизнь его земного оригинала смешивалась с жизнью синтезана. Они то составляли единое целое, то снова разделялись, расслаиваясь как плохо откалиброванная картинка проект-панно.
И вдруг наступала новая заморозка. Поток переживаний тускнел, Роман снова исчезал, как бы замирая в бесконечно длинной мысли о самом себе.
И так много раз. Заморозка — оттепель — снова заморозка. Сколько именно раз, Роман не мог сосчитать, ибо каждая разморозка становилась для него новым, отдельным потоком мыслей, начало которого терялось во льдах беспамятства, а конца не было видно.
…
После очередной оттепели Роман очутился в родной синеве диссоциативного электролита. Здесь было уютно и тепло. Роману не хотелось выходить в окружающий мир. Хотелось плавать в гостеприимной синеве и раствориться в ней навсегда.
Но эту защитную, утробную синеву нарушил металлический лязг. Романа подхватил водоворот и понёс навстречу новой жизни.
Водоворот с размаху бросил его на железный пол.
* * *
Отплёвываясь, он поднялся на ноги. Но не сделал и шага. И не сразу ощутил перемены в теле. Конечно, сравнивать он мог только с предыдущими ощущениями прошлого тела. То есть со своими воспоминаниями.
В первую очередь отметил изменения в зрении. Он уже понял, что находился всё в той же тёмной комнате, где стоял читерский бустер. Но теперь она не казалась ему тёмной. При фокусировке на дальних углах, тьма словно рассеивалась, показывая сокрытые в ней предметы. Он увидел даже всякие мелочи, вроде пустых оболочек от энергопатронов или многоногое насекомое, медленно бредущее вверх по стене. Интерфейс решил, что Роман заинтересован в многоножке и подсветил её зелёной рамкой. Теперь, даже отведя взгляд, Роман продолжил как бы следить за движением многоножки по стене.
При этом картинка общего не терялась.
Фокусируясь на насекомом, Роман не переставал видеть всё помещение во всём многообразии деталей. Он даже ощутил его габариты с точностью до миллиметра.
