Экипаж резко остановился, дверца распахнулась, и молодой цыган на ломаном французском языке пригласил ее выйти. Сабина послушалась и обнаружила, что ей надо пройти через коридор, образованный горящими факелами. Сегодня ночью ни у кого не было сомнений, что она приедет. В мерцающем свете девушка увидела, что каждый человек, державший факел, улыбается. Белые зубы сверкали на фоне темной кожи и ярких глаз, смотревших на нее не сердито, а с восхищением и нескрываемым удовольствием.
Сабина медленно шла между ними, а потом поняла, что те люди, мимо которых она проходила, следовали за ней, опять образуя процессию, которая двигалась к большому костру.
И тут она увидела, что он ее ждет. Сабина почувствовала, как сердце сделало безумный скачок в ее груди, ей было трудно сдержать себя и продолжать медленно идти ему навстречу.
Он стоял возле костра, и она заметила, что его одежда гораздо более нарядная, чем обычно. Белая рубашка была украшена прекрасной золотой вышивкой, драгоценные камни сверкали на руках и в ушах, а также на рукояти кинжала, который был наполовину виден из-за красного пояса, обмотанного вокруг талии.
Она шла к нему, и наконец он тоже направился к ней. Восторг и удивление на его лице заставили девушку потупиться.
— Ты пришла!
Сабина протянула к нему руки. Она сейчас так нуждалась в его силе, поддержке.
— Я… пришла.
Цыган почувствовал, как дрожат ее пальцы, сжимая их.
— Моя мечта осуществилась! Моя любовь! Мое сердце! Моя жизнь! — воскликнул он. И от этих слов Сабина почувствовала, как откликнулось горячей волной ее тело.
Потом он повернулся к цыганам, собравшимся вокруг них, и что-то громко крикнул. Его слова улетели в темноту. Эхо несколько раз повторило их, а потом вернуло назад. Сабина не понимала того, что он говорил, но подумала, что он представляет ее своему табору. Его слова были встречены громкими восторженными криками мужчин и женщин. Потом старый цыган с длинной бородой, на шее которого висела золотая цепь, украшенная драгоценными камнями, как Сабина сообразила, предназначенная специально для подобных церемоний, подошел к ним с ножом в руке.
Девушка старалась сдержаться и не вскрикнуть или не задрожать, когда он сделал надрез на ее запястье. Она увидела, как потекла кровь, а потом такой же надрез был сделан на руке ее избранника. Старик соединил их руки и связал их, а потом сказал над ними какие-то слова.
Когда церемония была закончена, им принесли глиняный кувшин, полный вина. Старый цыган протянул его сначала Сабине, и она сделала из него глоток, затем то же самое сделал ее жених. Потом, в сопровождении восторженных криков кувшин был торжественно разбит о землю. Люди стали собирать осколки, один из них дали в руки Сабине.
— До тех пор пока мы будем хранить эти осколки, — тихо сказал цыган, — наша любовь останется неизменной, такой, как сейчас.
— Я никогда не потеряю свой, — прошептала Сабина.
— А я свой, — пообещал он. — Как и тебя, моя любимая.
Потом их полили водой из такого же кувшина, сопровождая ритуал определенными жестами. Сабина поняла, что таким образом их очищают от темных сил. Наконец церемония была закончена. Им развязали руки, но цыган, не выпуская пальцы Сабины, повел ее к импровизированной скамье у костра.
Музыка, которая тихо играла с той минуты, как Сабина приехала, сейчас зазвучала во всю мощь. Дюжина танцоров, мужчин и женщин, бросилась в круг. Их танец, странно волнующий, темпераментный и зажигательный, не мог оставить равнодушными остальных цыган. Они хлопали в ладоши, энергично трясли плечами и подпевали.
В это время им стали разносить вино. Сабине подали большой золотой кубок, украшенный драгоценными камнями и такой древний, что у Сабины не возникло сомнений, что это — большая ценность.
— В первый раз, когда ты была здесь, мое сердце, — сказал цыган, — ты рассказывала, что читала что-то насчет церемониальных кубков, которые хранятся веками. Это один из них.
Потом на золотых блюдах подали свежие фрукты, на украшенных драгоценными камнями больших тарелках принесли необычную вкусную еду, приготовленную над открытым огнем. Сабина везде видела кубки и кувшины разных размеров и форм, поражавшие глаз своим великолепием. И все-таки ни музыка, ни песни, ни танцы не могли отвлечь ее от мужчины, сидевшего с ней рядом. Она чувствовала, что он смотрит на нее, не отводя взгляда от ее лица, губ и изгиба белой шеи.
— Моя жизнь, моя любовь, моя душа, — пробормотал он, и Сабина задрожала от глубины страсти, слышавшейся в его голосе.
Танцоров стало больше, музыка заиграла еще громче. Сейчас уже почти не осталось наблюдателей, все люди от души праздновали радостное событие — свадьбу своего короля. Пламя костра поднималось выше и выше, пока жар от него не стал почти невыносимым, и Сабина подняла руку, чтобы прикрыть глаза.
В этот момент цыган встал.
— Пошли, — сказал он, Она с удивлением посмотрела на него, но послушалась. Он повел ее прочь от костра мимо стоявших полукругом кибиток, к деревьям, росшим на небольшом расстоянии от лагеря.
— Куда мы идем? — спросила она.
— Туда, где ты и я сможем побыть одни, — ответил он, и девушка затрепетала от его слов.
— Мои люди будут танцевать до тех пор, пока их держат ноги, — сказал он. — Нет ничего на свете, что цыгане любили бы больше свадеб.
Сабина чувствовала, что ей нет нужды говорить ему что-то. Сейчас, когда ее глаза привыкли к нежному свету луны, она уже могла разглядеть, куда он ее ведет. Деревья были высокими, а под ними мягкий песок. Пахло смолой и хвоей и еще чем-то, что она не могла распознать, пока они не подошли к поляне между деревьями. Миновав груды валежника и еловых ветвей, образующих надежную стену, Сабина увидела перед собой такую необычную спальню, какую и представить себе не могла.
Посередине находилось огромное ложе, покрытое белой медвежьей шкурой. На нем лежали атласные и шелковые подушки самых разных цветов и оттенков. В серебряном свете луны все это приобретало необыкновенный сказочный вид.
На земле лежал ковер, но потолком служило звездное небо с вырисовывающимися силуэтами деревьев на его фоне, охраняющими их покой. И вдруг Сабина заметила, что и ковер, и ложе, все, начиная с валежника, было усыпано лепестками цветов.
Она узнала многие из них, но все равно оставалось еще множество прекрасных запахов, которые ей не удавалось вспомнить. Осмотревшись, девушка повернулась к цыгану и забыла обо всем, кроме того, что он рядом.
— Моя жена!
Он очень тихо сказал эти слова, обнял и поцеловал ее так, как обещал это сделать. Его губы медленно перемещались с ее глаз на щеки, оттуда на голубую жилку, лихорадочно бившуюся на шее, оттуда на небольшую ямочку на локте, потом на ладони. Цыган усадил ее на ложе, покрытое мягким мехом, снял с нее венок и освободил волосы от шпилек. Они рассыпались по плечам, и он стал целовать их, зарываясь в них лицом, пытаясь сквозь их пелену отыскать ее губы.
