Успокаивая себя, Оксана дошла до дверей обеденного зала и на миг замерла на пороге. Голова по-прежнему нещадно болела, лицо выглядело опухшим, но лучше предстать перед людьми в таком виде нежели позорно прятаться и позволять Фостеру поливать себя грязью. Если она не придет — это будет значить, что он говорит правду.
Глубоко вздохнув, девушка вошла в обеденный зал и тут же получила «первый удар». За столом, где обычно сидели Дима и его компания, теперь находился еще один человек. Эрика Воронцова расположилась рядом с Лесковым с таким важным видом, что Оксане сделалось еще противнее. Но это отвращение немедленно отступило на второй план, когда до нее дошло, что Фостера нигде нет.
«Что это значит?» — лихорадочно подумала девушка. Чуть поколебавшись, она приблизилась к своему месту и, не глядя на новоиспеченную «женушку», поприветствовала остальных. В этот момент Оксане остро захотелось сесть за стол к Кате, Стасу и еще нескольким солдатам, но это бы означало, что теперь она демонстративно избегает общение с Лесковым.
«Хотела бы я сохранять такое спокойствие», — подумала она, наблюдая за беспристрастным выражением лица Дмитрия. Ни он, ни Воронцова не сияли приторным счастьем влюбленных молодоженов, что хоть немного успокаивало.
— А мы тут Димона на праздник уламываем, — весело пояснил Лосенко, когда Оксана опустилась на свое место между Ромой и Алексеем. — Сабантуйчик малехо начирикаем, заточим чего вкусного, бухнем за счастье молодых. Бухла хоть отбавляй, пацаны — не падлы, скинулись!
— А я говорю, что в этом нет необходимости, — начал было Дима, но Георгий тут же его перебил.
— А это ты говоришь! А еще у жены надо поинтересоваться. Ты теперь селезень окольцованный, надо у своей уточки спрашивать, — с этими словами Георгий добродушно улыбнулся.
— Уточки остались в прошлом, — с улыбкой произнесла Эрика, насмешливо глядя на Оксану. — Так что пусть Дима сам решает. Я поддержу его в любом случае.
Глаза Оксаны гневно сверкнули, и, Альберт, почувствовав, что вот-вот назреет конфликт, поспешно заговорил о самочувствии Адэна. Внимание Эрики переключилось, и она тут же принялась задавать вопросы своему коллеге.
— А где Фостер? — внезапно спросил его Дима.
— Я видел его у Адэна перед тем, как пойти на завтрак. Кстати, надо отдать ему должное: впервые в жизни поддержал меня и тоже отругал мальчишку за то, что он тратит силы на «ночные визиты» в Вике.
— Он ходит к моей дочери? — Иван чуть не выронил вилку.
— Он ей снится, — медленно договорил Вайнштейн, не зная, как Бехтерев отреагирует на услышанную новость. — Вика… не говорила тебя?
— Не говорила, — мрачно отозвался Иван.
— Наверное, решила, что ты ей не поверишь, — поспешил успокоить его Рома. — Я бы точно не поверил… А почему он тратит силы, когда кому-то снится?
— Потому что делает это нарочно, чтобы пообщаться, — Альберт чуть нахмурился. — Я рад, что он пытается с кем-то подружиться, но все-таки в наших обстоятельствах было бы лучше, чтобы он не использовал свои способности без острой надобности. Истощая себя, он не сумеет найти других полукровок.
— А «эпинефрин»? — спросил Дима.
— Ты готов колоть ребенка непроверенным препаратом? — в голосе Вайнштейна послышался вызов.
— «Эпинефрин» — это самое последнее, на что стоит надеяться, — поддержала его Эрика. — Я пытаюсь исправить формулу, но каждый раз он становится бесполезным.
— Мы рассчитываем на эту сыворотку, — в тревоге произнес Алексей. — У нас уже несколько полукровок. Если соберем больше, можно будет попробовать дать «процветающим» отпор. Телепорт и «эпинефрин» — наше единственное преимущество.
— Вы можете рассчитывать на что угодно, — ответила Воронцова. — Но я не позволю вкалывать полукровкам черт знает что. Дима уже забывался «сладким сном». Хотите всех усыпить, в том числе и Адэна?
— Не надо вкалывать всем, можно только Фостеру, — предложил Лось, решив, что это единственный полукровка, которого не жалко.
— И что же вы собрались мне вкалывать? — внезапно раздался манерный голос с характерным американским акцентом.
— Тебе же велели не подкрадываться! — немедленно рассердился Алексей. — Как долго ты здесь подслушиваешь?
Только сейчас все присутствующие увидели Фостера, который занял свободное место между Дмитрием и Иваном и притянул к себе тарелку с полуостывшим омлетом.
— Да вы посмотрите на меня, разве я могу подслушивать? — деланно удивился Эрик, после чего улыбнулся Воронцовой и весело произнес: — Еще раз поздравляю со свадьбой. Надо признаться, я болел именно за Вас.
— Польщена, — холодно произнесла Эрика, после чего снова бросила взгляд на свою бывшую конкурентку. И мысленно удивилась тому, насколько притихшей сейчас выглядела эта девица. Она буквально сжалась, стараясь сделаться как можно более незаметной, чем изрядно повеселила Воронцову.
«Что, спектакля не будет?» — с долей сожаления подумала Эрика. Отчасти ей даже хотелось, чтобы Оксана устроила скандал и тем самым выставила себя влюбленной дурой. Но вместо этого «Королева» почему-то молчала. Она уткнулась взглядом в свою тарелку и ковыряла кусочек омлета, пытаясь сделать вид, что завтракает.
Разговор за столом продолжался, и каждый раз, когда Фостер начинал говорить, сердце Оксаны уходило в пятки. Она бросала на Эрика быстрый взгляд, боясь встретиться с его насмешливыми глазами. В первый момент воображение рисовало какие-то дикие картины разоблачения, где Фостер запрыгивает на стол и выкрикивает что-то вроде: «Я трахал Королеву!». Но пока что мерзавец вел себя подозрительно спокойно. Сейчас он скорее пытался спровоцировать на эмоции Воронцову, допытываясь у нее, каково это быть первой леди, и не боится ли она, что Дима будет использовать на ней свои способности.
Лесков молча позволил своей жене разбираться с надоедливым американцем самостоятельно, благо, тот грамотно балансировал между попыткой раздразнить и по- настоящему обидеть. К тому же Эрика воспринимала его куда более лояльно, чем представительниц прекрасного пола. Казалось, Фостер ее даже забавлял.
Завтрак подходил к концу, но американец так и не попытался обличить Оксану в распутстве. Перед тем, как покинуть обеденную, девушка все чаще задерживала на нем непонимающий взгляд, в то время как он, Эрик, полностью игнорировал ее. Чем пугал еще больше. Девушка не понимала, что он задумал, и от этого толком не могла ни на чем сконцентрироваться. В какой-то момент Оксана уже начала помышлять о том, чтобы поговорить с ним наедине. Может, если он до сих пор ничего не рассказал, он и дальше будет хранить их тайну? Может, каким бы гадким он ни был, единственное, чем он не кичится, это своими постельными трофеями?
Вариантов было много, и чем больше Оксана думала, тем безнадежнее становилась ее ситуация. Она злилась на себя, на Фостера, на Диму, на Воронцову, на сочувствующих ей людей, в конце концов на Кима, который дал ей ту проклятую бутылку. В итоге девушка покинула обеденный зал совершенно подавленной. В голове засела очередная мысль, что, быть может, Фостер нарочно тянет время, чтобы она успокоилась, и его месть получилась особенно сладкой? Или же хочет сохранить свой козырь до лучших времен, чтобы потом шантажировать или угрожать…
