Погруженная в свои переживания, Оксана даже не замечала сочувствующих взглядов своих коллег. Состояние девушки они списывали на ее потрясение, вызванное «свадьбой» Лескова, но, к счастью, пока не бросались к ней с утешительными речами. Предпочитали перешептываться за спиной, вновь и вновь злословя в адрес новоиспеченных молодоженов.
Время приближалось к обеду, а Оксана никак не могла перестать думать о Фостере. Теперь ей уже казалось, что он прямо сейчас рассказывает о ее позоре едва ли не всем подряд. И тогда девушка не выдержала.
— Мне нужно отлучиться, — бросила она Оленьке, после чего едва ли не бегом покинула госпиталь. Она решила найти американца и поговорить с ним. Быть может, если попросить его по-человечески, он не станет ее выдавать? И в то же время девушка понимала, что, если этот подлец до сих пор молчит, значит, ему это выгодно. Либо боится Диму, либо хочет подразнить ее, Оксану. Так сказать, посмотреть на унижения той, кто сама не раз его унижала.
Девушка нашла Эрика в его комнате. Она ворвалась к нему без стука, нервная, сердитая и в то же время затравленная. Ее глаза пылали, грудь тяжело вздымалась, на щеках выступил лихорадочный румянец. В данный момент Оксана сама являлась одной сплошной эмоцией, поэтому спокойный взгляд Фостера в сравнении с ее взглядом уже казался издевательством. Наемник лежал на своей постели с книгой в руках и молча выжидающе смотрел на свою гостью. На обложке книги было золотыми буквами вытеснено «Война и мир».
— Послушай, — севшим голосом произнесла Оксана, плотно закрывая за собой дверь. — Нам нужно поговорить…
Эрик издевательски медленно вложил между страниц клочок бумаги, отложил книгу, после чего снова выжидающе посмотрел на свою посетительницу. Наверное, впервые его лицо казалось настолько непроницаемым. Не было ни насмешки в глазах, ни самодовольной ухмылки, не было ничего, что напоминало о том прежнем Фостере, которого знали на станции. Сейчас, когда он не кривлялся и не строил из себя шута, Эрик вдруг показался девушке старше.
Молчание начало затягиваться, но наемник не пытался разрушить тишину торопливым вопросом. Он выглядел расслабленным и почти равнодушным, словно случившееся ночью вообще не имело для него никакого значения. Тогда девушка заставила себя заговорить снова.
— Эрик, — нарочито мягко произнесла она, впервые обращаясь к нему по имени. — Я надеюсь, что где-то очень глубоко в душе ты все же порядочный человек, и ты не станешь рассказывать никому о нас. То, что случилось вчера… Это… это было чудовищной ошибкой. Я была пьяна и вообще не соображала, что делала.
Оксана прервалась, пытаясь прочесть хотя бы какую-то эмоцию на равнодушном лице Фостера. Если бы она только могла проникнуть в его мысли…
И действительно. Если бы девушка знала, о чем сейчас думал Эрик, то не тратила бы сейчас время на этот унизительный диалог. Для наемника произошедшее ночью не значило ровным счетом ничего, кроме галочки. Оксана как никто другой на этой станции соответствовала его предпочтениям: в прошлом она была умопомрачительно богатой и желанной невестой, и такие женщины всегда тешили его самолюбие. И в особенности те, которые никогда не «опускаются до таких, как он».
— Так и будешь молчать? — тихо спросила Оксана, чувствуя, что ее сердце вот- вот выпрыгнет из груди. Эта тишина казалась ей еще более мучительной, чем постоянный треп этого американца.
Но только он приоткрыл губы, желая наконец что-то ответить, как в дверь внезапно постучали. Девушка вздрогнула от неожиданности, и в ее сознании промелькнула хаотичная мысль, что их застукали. Она отрицательно покачала головой, прося Фостера сделать вид, что в комнате никого нет, но в ответ услышала:
— Войдите.
Дверь приоткрылась, и к своей досаде Оксана увидела на пороге Дмитрия. Он пришел не один, с Иваном, и на лице обоих на миг промелькнула озадаченность. Что- что, а меньше всего они ожидали обнаружить в комнате Фостера бывшую «Алюминиевую Королеву».
— Мы не помешали? — спросил Дмитрий, переводя взгляд с встревоженного лица Оксаны на спокойное лицо Эрика.
— Когда это вы мне мешали, Барон? — наконец на губах Фостера появилась знакомая лисья улыбка. — Смотрю, и Академик с вами.
— А ты что тут делаешь? — спросил Иван, удивленно глядя на Оксану. В отличие от Лескова он всегда спрашивал напрямую.
— То же самое могу спросить и у тебя, — девушка не нашлась, что ответить, поэтому решила задать встречный вопрос, чтобы успеть собраться с мыслями.
— Хотел спросить, зачем Лунатик ходит к моей дочери во сне… Она же и так навещает его днем.
— Навещает, но ему этого мало, — усмехнулся Фостер. — Ей сложно говорить на английском, ему трудно говорить в принципе. А во сне они запросто общаются по- русски и даже вместе катались на лошадях в Подмосковье. Там, куда вас возил Барон… Зимний лес… Припоминаете?
— Я не хочу давить на этого ребенка, но ему следует беречь силы, — Дмитрий наконец отвел взгляд от Оксаны и обратился к Фостеру. — Поговорите с ним, пожалуйста, еще раз, Эрик. Он уже в открытую поругался с Альбертом, но вас, думаю, все же послушает.
— А вы внушите ему, — осклабился Эрик. — Относитесь к нему так же, как относились американцы, и он быстро поймет, кто здесь главный… Не хотите? Ну тогда смиритесь, что он — ребенок, Барон. Ребенок, а не боевая единица. Пацан, которому хочется нормальной жизни. Меня радует уже то, что вы поставили ему в комнату телевизор… Правда, в этом тоже есть свои недостатки — теперь он будет пытаться во сне отобразить историю фильма и путешествовать там… Особенно «Зорро» — это была плохая идея.
Разговор полностью переключился на Адэна, и в этот момент Оксана попыталась тихонько прошмыгнуть мимо Лескова и поскорее покинуть ненавистную комнату. Но, едва девушка приблизилась к двери, Дима окликнул ее.
— Подожди меня, пожалуйста, — попросил он. — Поговорим.
Наверное, все-таки стоило с ней в последний раз объясниться. Слухи о том, в каком состоянии находится Оксана все это утро, дошли и до него, и теперь мужчина чувствовал себя несколько виноватым. Но с другой стороны он испытывал досаду: столько раз говорить ей, что между ними ничего нет, чтобы в итоге получить то, что получилось.
— Подождать? — внезапно в голосе Оксаны послышались непривычные злые нотки. Ее глаза гневно сверкнули. — По-моему, я достаточно тебя ждала. С меня довольно! Да и разговаривать нам уже давно не о чем.
С этими словами девушка поспешно покинула комнату. Вся злость, которая накопилась в ней за последние сутки выплеснулась именно на Лескова, и Оксана почувствовала себя немного лучше. В эту минуту ей показалось, что Диму она ненавидит даже больше чем Фостера, но почему-то на всякий случай замедлила шаг, надеясь, что Лесков бросится ее догонять, чтобы вымолить у нее прощение. Но даже сейчас Дмитрий не изменял своему характеру.
Оставшись наедине с Эриком и Иваном, он сделал вид, что ничего не произошло, и только комментарий Фостера заставил его снова посмотреть на захлопнувшуюся дверь.
