— Что-то незаметно, — ответил Ермаков. — С момента нашего знакомства ты не сделала ничего, что хоть как-то могло принизить тебя в глазах окружающих. Тобой можно лишь восхищаться.
«Что бы ты сказал, зная, что я переспала с Фостером, — с досадой подумала девушка, и в ее глазах на миг отразилось отчаяние. Ей тут же вспомнились ласки этого человека, горячие поцелуи, а, главное, унизительное игнорирование, которого она удостоилась после. Если вначале она боялась, что Эрик будет хвастаться своим трофеем, то теперь девушка осознала, что месть этого подонка заключалась именно в потере интереса к ней. А она еще, как идиотка, просила его молчать, когда надо было от души врезать по физиономии или еще лучше, подсыпать ему в завтрак какой- нибудь яд. Тем более, что у Вайнштейна сейчас их была целая коллекция…
— Я что-то не то сказал? — Алексей растерянно проследил за тем, как Оксана, переменившись в лице, поднялась с места и машинально начала убирать со стола.
— Что с тобой в последнее время происходит? — обеспокоенно спросил он, тоже поднимаясь с места. Девушка не ответила, и тогда, чтобы привлечь ее внимание, Ермаков мягко перехватил ее руку. — Я могу тебе чем-то помочь?
Оксана подняла глаза на Алексея, после чего отрицательно покачала головой. Не зная, как ее поддержать, парень вспомнил разговор со своим отцом:
— Мой отец всегда говорил, что судьба посылает нам испытания не для того, чтобы нас наказать, а для того, чтобы чему-то научить. Не все складывается так, как мы этого хотим, но, если что-то случилось, то нужно оставлять это в прошлом. Как только ты это отпустишь, тебе станет легче. Не цепляйся за тех, кто этого не стоит…
Алексей говорил о Дмитрии, но Оксана услышала в его словах имя Фостера.
— Да, это меня многому научило, — тихо произнесла она, после чего с благодарностью улыбнулась. — Что застыл? Пора браться за работу!
С этими словами девушка весело рассмеялась и первой покинула комнату. Быть может, Алексей действительно был прав, говоря, что пора перестать заниматься самобичеванием и двигаться дальше. Тем более что тот, из-за кого девушка мучилась угрызениями совести, был занят чем угодно, но только не мыслями о ней.
В данный момент Эрик находился в палате Адэна. Пока все были заняты уборкой, он решил провести это утро с Лунатиком, которому снова сделалось хуже. Вчерашнее испытание далось ему настолько тяжело, что Воронцова опасалась, как бы не пришлось его реанимировать. Как только действие «эпинефрина» закончилось, Адэн провалился в бездну беспамятства и до сих пор не приходил в себя. Вику к мальчику не пустили, да и Фостер попал сюда лишь потому, что применил способности делаться незначительным и вошел следом за Вайнштейном. На камерах же это выглядело так, словно они зашли вместе.
Сидя на стуле у постели мальчика, Эрик в который раз скользнул взглядом по изможденному лицу спящего. В его голове отчаянно крутились варианты, с помощью которых можно попробовать вернуть Адэна к жизни. Что если колоть Лунатику «эпинефрин» на постоянной основе? Например, каждые два часа? Эта сыворотка что- то делала с его организмом, отчего он становился сильнее. Но потом так же стремительно угасал. Или, может, попросить Воронцову создать еще одну сыворотку, уже на основе ДНК Адэна, а не Лескова или Вайнштейна? Возможно, тогда препарат получится особенно эффективным?
«Или же подселить ему «паразита»… Тогда он хотя бы доживет до моего возраста», — подумал Фостер, едва ли не с ненавистью взглянув на провода, опутывавшие руки мальчика. Вот только где взять этого самого «бестелесного»? И, главное, как с ним договориться, учитывая тот факт, что как только Адэн окрепнет, пребывая во сне, он с легкостью от него очистится. И, чтобы гарантировать себе безопасность, паразит не будет позволять ему спать, отчего Лунатик станет бесполезен.
— Ты снова здесь…
Только сейчас до Фостера дошло, что мальчик наконец очнулся. Адэн приоткрыл глаза и теперь устало смотрел на своего посетителя. Тревога на лице Эрика приятно поразила его, правда, ее немедленно сменила знакомая ухмылка:
— На данный момент я не хочу делать уборку на Адмиралтейской. И эта комната — единственная, где меня хоть ненадолго оставляют в покое. Тебе-то без разницы, есть тут кто-то или нет. Все равно валяешься в отключке. На тебе можно клумбу разбить — не заметишь. К тому же, где еще увидишь говорящий скелет.
Лунатик слабо улыбнулся и, проигнорировав слова друга, продолжил:
— Видимо, со мной все настолько плохо, что ты стал заходить ко мне так часто…
Адэн прервался, пытаясь собраться силами, а Эрик почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Впервые ему было настолько тяжело улыбаться.
— Не льсти себе: лучше я посижу тут, чем буду оттирать от пола чью-то размазанную башку, — усмехнулся он, вальяжно откидываясь на спинку стула.
— Я очень благодарен тебе. За всё, — прошептал Адэн. — Когда меня не станет…Подожди… Не перебивай! Я хочу, чтобы ты не чувствовал себя виноватым. Ты сделал все, что было в твоих силах.
— А я и не собирался чувствовать себя виноватым. Не я ведь держал твою тощую задницу в лаборатории — сам сидел под соседним микроскопом. И вообще, что за чушь ты несешь! Благодарен он… Нахрена мне твоя благодарность? Вот грохнем мое бывшее начальство, тогда и сочтемся. Я все-таки еще планирую вернуться в свой домик в Австралии…
Адэн снова улыбнулся и попытался было чуть приподнять руку, чтобы коснуться руки Эрика, но у него не получилось. Тогда Фостер сам не выдержал и взял его ладонь в свою, чувствуя, как к горлу подступает ком. Еще никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Ему было больно, но не физически, и от этого наемник чувствовал себя еще хуже.
— Я счастлив, что у меня есть такой друг, как ты, — прошептал мальчик, словно
желая добить его окончательно. В этот момент Фостер не выдержал.
— Ради Бога, мелкий, уймись уже! — воскликнул он. — Терпеть не могу эти сантименты. И вообще, мне нужно идти… Уж лучше оттирать чьи-то запекшиеся мозги, чем утонуть в твоих соплях. Спи, дурак! Я потом еще приду!
Эти слова невольно рассмешили Лунатика, но у него хватило сил только на едва заметную улыбку. В этот момент Эрик уже покинул комнату, но мальчик все еще чувствовал тепло его ладони в своей. Это было его единственным богатством.
За дверью палаты Фостер почувствовал себя немного лучше. Желая отвлечь себя от неприятных мыслей, он действительно решил наведаться на Адмиралтейскую, чтобы понаблюдать за тем, как работают остальные. Покинув здание, он, никем не замеченный, направился в сторону связного тоннеля и спустя какое-то время оказался на территории заброшенной станции. Выглядела она не сильно лучше, чем тогда, когда Эрик бывал здесь в последний раз. Однако завалы существенно сократились. В первую очередь благодаря высокому блондину, который силой мысли поднимал огромные бетонные глыбы и складывал их в мусорный контейнер. Фостер немедленно узнал в нем Кристофа Шульца, и, по-прежнему, применяя свои способности делаться незначительным, направился к нему. Однако в десяти метрах от своей цели он замер, заметив темно-русого парня лет двадцати пяти, который едва ли не бегом приблизился к немцу и что-то торопливо ему прошептал.
