Вероника тихо рассмеялась, но Оксана не улыбнулась в ответ. Она опустила глаза, вдруг осознав, что речь идет далеко не о древнегреческом монстре, а о молодой женщине, которая случайно уничтожила того, кем дорожила. Чуть помолчав, Королева предпочла переменить тему, и собеседница с легкостью подхватила ее, словно и не было никаких откровений.
Жизнь Вероники в Петербурге постепенно налаживалась, и она начала ловить себя на мысли, что счастлива в этом городе. Разумеется, счастлива настолько, насколько позволяла сложившаяся ситуация. Ее мир больше не был ограничен территорией подземного особняка, а общение — разговорами с угрюмым испанцем. Матэо был для нее своего рода отцом, к которому она успела привязаться, но даже он не мог удержать ее в комнате, в то время как здесь столько всего интересного.
Первое время Фалько нервничал, отпуская Веронику на прогулки, но каждый раз успокаивал себя тем, что в случае беды эта «хрупкая девочка» в любой момент может снять очки. И тогда сохрани Господь того, кто посмеет ее обидеть. Таким образом девушка получила разрешение не только покидать свою комнату, но и прогуливаться в одиночестве по коридорам правительственного здания.
Как-то раз она остановилась напротив двери одного из кабинетов и несколько секунд молча стояла напротив, словно не решаясь войти. Однако девушка знала, что внутри никого нет — из-за двери не доносилось ни звука. Не было слышно ни дыхания, ни стука сердца, и это несколько огорчило Веронику. С самого появления в Петербурге она хотела поговорить с одним из местных жителей и каждый раз откладывала это разговор, сомневаясь, имеет ли она право вмешиваться. Да и, если откровенно, у нее не было настоящего желания разговаривать с этим человеком. То, что она делала сейчас, было лишь благодарностью за предоставленный кров.
Однако, когда девушка уже собиралась было уходить, она различила звук шагов, а затем знакомое биение сердца. Оно доносилось с лестничной клетки, поэтому Вероника преспокойно направилась навстречу идущему.
— Даже не спросишь, почему я здесь гуляю совсем одна? — с иронией поинтересовалась она, поравнявшись с Дмитрием. Лесков остановился, недоверчиво глядя на слепую девушку, после чего тихо спросил:
— Что меня выдало?
— Сердцебиение. Удары быстрые, тяжелые, я бы сказала… неестественные. Не как у других «полукровок».
— Не как у других? — мужчине показалось, что он ослышался. Еще пять минут назад Вайнштейн с облегчением рассказывал, что все проверки показывают, что никаких изменений, кроме радужки глаза, в организме не произошло.
— А Лесков ли ты вообще? — губы девушки тронула странная улыбка. — Возможно, если я сниму очки, мы сразу это выясним. Поговаривают, будто мой вид не может навредить «истинным». Именно поэтому нас и не перебили, как других «паразитов».
Дмитрий невольно отступил на шаг, когда девушка коснулась пальцами дужки очков, после чего добавила:
— Не нервничай, я всего лишь поправила… Пока. Возможно, тебе нужно немного времени, чтобы признаться, что ты — самозванец, а настоящий Дмитрий Лесков погиб в водах Тихого Океана. А ты, красавчик, поглотил часть его энергетики, принял его обличье и записался в наш дружный отряд. Вопрос, с какой целью?
— Такой интерпретации заезженной сказки о кайраме-спасителе я еще не слышал, — губы Дмитрия искривила усмешка. — Впрочем, если это правда, и я такой хитроумный «истинный», что мешает мне прямо сейчас свернуть вам шею и отправиться своей дорогой?
— Страх, что я все же сумею тебе навредить, — Вероника улыбнулась в ответ. — Тебе сейчас страшно — сердце забилось еще быстрее.
— Как и вам, моя дорогая гостья. Я могу буквально коснуться вашего страха. Вы ведь тоже не уверены, что сумеете меня убить. Забавно, правда?
— Очень… Но, может, все же признаешься, кто ты такой? Я не желаю тебе зла, лишь хочу понять, на чьей ты стороне. И, главное, почему ты пришел с нами в Петербург?
— Как минимум потому, что это мой дом, — голос Дмитрия прозвучал мягче. — Я понимаю, что вы напуганы из-за этой дурацкой истории с изменившейся энергетикой, но Альберт говорил, что даже у людей такое случается. На меня же влияет исключительно «эпинефрин класса А». Не нужно искать демонов там, где их нет. Ваш враг, Вероника, на Золотом Континенте.
— Или ты сам не понимаешь, что с тобой…, - словно не слыша его слов, задумчиво произнесла девушка. — Наверное, это страшно — оказаться в такой ситуации. Как будто плутаешь в лабиринте Минотавра…
— Не удивлен, что вам близка греческая мифология.
Вероника тихо рассмеялась:
— Если ты — чужак, то очень хорошо знаешь его повадки. Впрочем, сейчас самое главное — спасти оставшихся в живых. Не так ли?
— Верно, — ответил Лесков, все еще чувствуя удивление и тревогу. Он ожидал услышать что угодно, но только не обвинение в том, что он — чужак. И, главное, кто его подозревал? Слепая девчонка, которую привезли сюда только благодаря ему. В каком-то смысле он пожертвовал своей жизнью ради ее безопасности. Не в прямом смысле, конечно, но этим вполне можно будет попрекнуть нахалку, если она еще раз посмеет обратиться к нему с подобными заявлениями. Или к кому-то из горожан.
Однако ее слова про сердцебиение все же произвели на Дмитрия крайне неприятное впечатление. Слишком много дерьмовых новостей за последние дни: потеря Влодека, уничтожение открытых «пиратских» телепортов, так еще и непонятные изменения организма.
На этом их беседа закончилась. Дмитрий вернулся в свой кабинет, а Вероника ушла к себе, погруженная в собственные сомнения. Она решила не говорить Матэо о только что состоявшемся разговоре, решив, что, даже если под личиной Лескова скрывается «истинный», то, быть может, это хорошо. Ведь, если в город, не дай Бог, проникнут «ликвидаторы», кайрам уничтожит их так же легко, как проклятых ящериц с Калифорнийского полуострова.
Тем временем Лесков вызвал к себе Фостера, и оба мужчины до глубокой ночи обсуждали следующую вылазку. Эрик знал еще несколько полукровок, которые могли им пригодиться. Получив в свое распоряжение Матэо, у них появилась возможность воспользоваться оставшимися «пиратскими точками», которые не отображали свои координаты. Именно через них в последнее время работал испанец. Впрочем, Дмитрий предпочитал дождаться еще и улучшения состояния Адэна.
Когда Эрик покинул его кабинет, Дмитрий еще какое-то время сидел за столом, склонившись над картой. Теперь на ней красовались еще шесть алых кружков — именно в этих зонах в теории могли находиться телекинетики.
Сам того не заметив, Лесков задремал. Ему снилось его детство, обшарпанные стены интерната и кафельная плитка на полу мужского туалета, где Дмитрий впервые по полной мере ощутил подростковую ломку «иного». Хотя нет, боль во сне была куда более жестокой. Она заставляла его корчиться, словно сквозь его тело проводили электрический ток. Концентрировалась преимущественно в груди, а затем переходила на суставы руки и ног. На лице Дмитрия выступили крупные капли пота, но внезапно сон прервался, боль исчезла, и Лесков почувствовал приятную прохладу… кафельной плитки. В тот же миг он распахнул глаза и невольно оцепенел от осознания случившегося. Он обнаружил себя сидящим на полу туалетной кабинки, сжимающим в руке шприц. В мусорнике рядом с унитазом валялись две использованные ампулы «эпинефрина класса А», а закатанный рукав рубашки демонстрировал свежую алую точку в области вен.
