Глаза Адэна чуть расширились от удивления, когда он почувствовал, как рука Эрика обхватывает его запястье и помогает провести ладонью по шее овчарки. Сначала один раз, затем еще. Пальцы зарывались в мягкую шерсть собаки, такую теплую и настоящую, и в этот момент по щекам Адэна неожиданно потекли слезы.
Он не помнил, когда плакал на людях последний раз — помнил лишь то, что слезы не помогали. Они попросту не действовали на сотрудников вашингтонской лаборатории. Так почему же он плакал сейчас? Ему не было ни больно, ни страшно. Как тогда, когда Эрик пришел за ним и доставил на базу в Россию. И когда он после плакал тайком.
— Тебе больно? — немедленно встревожился Фостер, но Адэн лишь едва заметно отрицательно покачал головой. Сейчас его мир сузился до первой в его жизни настоящей собаки и такого же первого настоящего друга.
Альберт наблюдал за ними молча, чувствуя, что еще немного, и у него самого на глазах выступят слезы. Эмоции Адэна пробивали его насквозь, но что еще больше потрясло Вайнштейна — так это состояние Фостера. Ученый едва ли не наяву ощущал его боль и бессильную ярость за то, что люди сделали с этим мальчишкой. Неужели этот подлец все—таки был способен проявлять сочувствие?
Сочувствие Фостер и впрямь проявлял, но именно сейчас причина его визита заключалась несколько в другом. В двух словах рассказав Лунатику про драконов, он перешел к главному:
— Скорее всего в ближайшее время сюда прибудут московские полукровки, чтобы всем вместе телепортироваться в Сидней. Пока ведутся переговоры, как лучше провернуть атаку… Не знаю, сколько еще всё это будет тянуться. Но может оказаться так, что попрощаться мы уже не успеем.
— Но ты ведь. Не будешь обращаться. в. в кайрама, — с трудом произнес Адэн. — Зачем им. Брать тебя с собой?
— Для красоты, — Эрик криво усмехнулся, пытаясь тем самым скрыть свою досаду. — Ты не кудахтай, а лучше послушай: твоя задача — это активировать телепорты. В сражение вмешиваться не нужно, иначе не протянешь. Что бы ни случилось, не лезь! Кайрамы сильные — они и без тебя справятся.
— Да, но.
— Свое «но» можешь оставить при себе, — прервал его Эрик. — Драконы переживут отсутствие в своих рядах полудохлого «блуждающего». Лежи и не дергайся.
— Но ты — не дракон.
— Я без тебя разбирусь, кто я. Тоже мне, полководец нашелся. Мумифицированный. Не будь идиотом, мне ничего не угрожает! Враг в первую очередь будет бить по «истинным».
Однако в этот раз Адэн не улыбнулся. На его лице появилась тревога, и тогда Фостер уже мягче произнес:
— Ты же знаешь, я никогда не полезу на рожон. Я бы и за тобой не поперся в Штаты, если бы знал, что найду тебя в таком виде.
— Ты всё время. это говоришь, — уголок губ Лунатика все же дрогнул в улыбке. — Но для меня. ты самый добрый. человек на свете.
— О господи! По—моему, ты уже настолько отощал, что твоя голова потеряла связь с туловищем, — в голосе наемника послышалось деланное раздражение. — Впрочем, раз я такой добрый, то, будь любезен, окажи мне одну небольшую услугу.
— Что за услугу?
— Да так, ерунда. Я хочу, чтобы ты спал следующие несколько часов, пока я буду на собрании. И ночью мне приснился. Сможешь?
— Попробую, — удивленно ответил мальчик.
— Не устанешь?
Адэн едва заметно отрицательно покачал головой.
— Умница. Тогда до скорого, — с этими словами Фостер лениво махнул ему рукой, после чего покинул палату.
Переговоры с Москвой должны были начаться спустя полчаса. Все участники со стороны Петербурга постепенно стекались в конференц—зал правительственного здания, где рассаживались по своим местам. Сегодня здесь впервые присутствовали и главы совета петербургских станций, и представители обороны, и сами полукровки. Для последних пришлось найти несколько переводчиков среди гражданских, и было заметно, как они нервничают.
Впрочем, сегодня волновались все. То и дело Дмитрий останавливал взгляд на встревоженных лицах друзей, невольно подмечая в их глазах отражение собственных мыслей. Так или иначе каждый думал о том, как изменится их судьба после этого собрания. Не нужно было числиться великим «энергетиком», чтобы уловить их отчаяние. Одно дело — покружиться в небе и уничтожить парочку вражеских беспилотников, и совсем другое — отправиться на Золотой Континент, зная, что в запасе у тебя есть максимум пятнадцать минут.
На данный момент Австралия являлась самой опасной зоной на планете. И даже не потому, что там была передовая робототехника и мощнейшая система защиты — там находилось наибольшее количество выживших полукровок и как минимум один «истинный». Способности Лонгвея до сих пор оставались под вопросом, так как понятие «телекинетик» было весьма специфическим. Один из представителей этого вида с трудом мог подвинуть кружку, в то время как другой с легкостью превращал в щепки вековые деревья. Неизвестно, сколько еще «паразитов» скрывалось в Австралии, и, главное, сколько полукровок владели телекинезом.
Когда началось собрание, первым делом принялись обсуждать расположение военных баз Океании. Эрик Фостер впервые присутствовал в этом зале, и главной его задачей было поставить отметки на карте и рассказать обо всех нюансах, которые ему известны.
Под пристальными взглядами присутствующих, Эрик приблизился к голографическим картам и электронным красным «маркером» принялся обводить месторасположение военных объектов. На следующей карте он отметил места встреч Совета Тринадцати, а так же их личные дома.
Затем, словно о чем—то вспомнив, он переключил цвет маркера на зеленый и тщательно обвел какое—то место, неподалеку от побережья.
— А здесь что находится? Почему другим цветом? — послышались встревоженные голоса из зала.
Губы Эрика тронула знакомая ухмылка:
— Здесь расположен мой дом! Не вздумайте на него дуть!
— А что будет, если дунем? — с издевкой поинтересовался Жак.
— Кадык вырежу.
С этими словами Фостер вернулся на место. С вальяжным видом он устроился поудобнее в конце зала, вполуха слушая нового оратора. Ему было скучно ровным счетом до тех пор, пока не начали обсуждать телекинетиков.
Со своей стороны Москва смогла предложить двоих — Андрея Громова и Виктора Табакова. Эти полукровки не раз проявили себя, как мощные и быстрые бойцы. Однако даже они не могли сравниться с тем уровнем концентрации, на который была способна одна десятилетняя девочка.
Когда Лесков снова услышал фамилию Вики, то почувствовал, как его охватывает бессильная злость. Кто—то успел слить московским информацию о том, что крохотная девчушка в течение нескольких минут удерживала многоэтажное здание. Она умудрялась концентрироваться на тысяче трещин одновременно, что являлось чем—то невероятным. К тому же сохранились видеозаписи, на которых было видно, с какой легкостью Вика превращает вражеских роботов в конструктор.
