Положив его на стол, Дмитрий потянулся к шее и нащупал застежку цепочки, на которой висел крестик покойного Олега. Этот крохотный религиозный символ тоже хранил в себе много воспоминаний, поэтому, когда он лег на поверхность стола рядом с кольцом, Лесков устало усмехнулся.
«Возможно, мы скоро увидимся, Олег… И я познакомлю тебя со своей женой», — подумал Дима, опустившись в кресло. При этой мысли он не почувствовал ни горечи, ни страха. Напротив — на душе стало немного теплее. Если он все же погибнет, ему есть, куда идти. Как бы избито это ни звучало, но в такие моменты невольно начинаешь задумываться, что находится там, за чертой. Возможно, история не заканчивается под слоем земли — земля лишь переворачивает страницу.
Усмехнувшись своим странным мыслям, Дмитрий взял кольцо и цепочку со стола, после чего спрятал их в карман. Ему не хотелось, чтобы в случае его смерти кто—то посторонний брал эти вещи и раздумывал, что с ними делать. Нужно отдать Ромке или Ивану. Главное, чтобы подобный жест не заставил их окончательно раскиснуть.
Вспомнив о своих друзьях, Лесков невольно улыбнулся. Олег и Эрика исчезли из его мыслей, уступая место живым: Ивану и его маленькой строптивой дочке, Роме с его вечными заумными речами, Оксане, смелой и ужасно упрямой. И, конечно же, Кате. Его Кате, доброй и храброй девчонке, которая не побоялась выступить против всех обитателей детского дома, лишь бы защитить Артема…
Ему было ради кого жить и ради кого умирать. По сути, в этих людях и заключался весь смысл его существования. Ради них стоило отказаться от статуса «процветающего», от дома на берегу океана, от пародии на счастливую жизнь.
Стук в дверь заставил Дмитрия отвлечься от воспоминаний и пригласить посетителя войти. Он ожидал увидеть на пороге Ивана, который в сотый раз будет требовать взять его с собой, или Ромку, который будет уговаривать его никуда не ходить. Но в этот раз пришла Катя.
— Если можно, я отвлеку тебя на минуту? — спросила она, задержавшись на пороге.
— Ты не отвлекаешь, проходи, — Дмитрий поднялся с места и, приблизившись к своей гостье, тепло улыбнулся ей. — Ты же знаешь, я всегда рад тебя видеть.
Белова улыбнулась в ответ:
— Я зашла пожелать тебе удачи. Знаю, что отговаривать тебя бесполезно, поэтому позволь хотя бы попросить тебя быть осторожным. Вернись, пожалуйста, домой!
Ее голос дрогнул, и тогда Дмитрий молча притянул девушку к себе и бережно обнял. Его губы коснулись ее виска, словно он успокаивал маленького ребенка, и Катя обняла его в ответ. Закрыв глаза, она какое—то время молчала, убаюканная его теплом. Было приятно просто слушать биение его сердца, ощущать его близость, чувствовать на своей коже его дыхание.
— Ты должен вернуться, — прошептала она, прижимаясь щекой к его плечу. — Если мы не можем пойти за тобой, мы будем ждать тебя здесь. Иван, Рома, Вика, Оксана… Я. Пообещай мне, что вернешься!
— Я обещаю постараться, — ответил Дмитрий, снова улыбнувшись. Затем он выпустил девушку из своих объятий и ласково погладил ее по щеке. — Спасибо, что зашла.
— Спасибо, что защищаешь нас… Знаешь, я невольно сравниваю тебя с тем мальчишкой из детдома…
— Да, тогда я был еще тем «героем», — Лесков весело улыбнулся, пытаясь скрыть неловкость, которая возникала у него каждый раз, когда он вспоминал о своем прошлом.
Но Катя словно не заметила его иронии:
— Кто бы мог подумать, что сейчас ты будешь таким… В тебе нет ни капли страха.
— Страх есть всегда, — ответил Дмитрий, опустив глаза. — Просто со временем учишься понимать, что для тебя важнее. Я наконец понял.
«Я тоже наконец поняла», — подумала девушка. В этот момент ее душили боль и страх оттого, что, быть может, она видит Диму в последний раз.
Взгляд Кати невольно задержался на его губах, но поцеловать его девушка не посмела. Теперь они были только друзьями. Более близкие отношения были потеряны в тот день, когда она ушла следом за Стасом на «Владимирскую». Она словно сделала окончательный выбор и теперь ненавидела себя за это. Хотя, по сути, был ли этот выбор вообще? Разве она могла уйти от человека, который любил ее все эти годы, к богатому «однокласснику», который внезапно появился в ее жизни? А потом всё закрутилось… Стас потерял родителей, друзей, и оставить его в тот момент было равносильно предательству.
Когда Катя покинула кабинет Лескова, Дмитрий не был в одиночестве долго. Вскоре в его кабинет заглянул Фостер с рюкзаком в руке.
— Пока все были заняты молитвами и прощаниями, я тут подумал, что неплохо было бы принарядить нашу девочку… Только вы сами ей это передайте, а то она меня не очень любит.
— Вы это о чем? — нахмурился Дмитрий, озадаченно принимая из его рук рюкзак.
— А вы загляните вовнутрь, — Эрик довольно ухмыльнулся. — Кстати, почему вы все никак не хотите перейти на «ты»? Сомневаюсь, что я настолько старый и уважаемый, что мне надо «выкать». К тому же, насколько мне не изменяет память, мы вместе столько дерьма сожрали, что пора уже перейти на новый уровень общения. Да, Дима?
— Приберегите свою фамильярность для своих друзей, — прохладно ответил Лесков, расстегивая рюкзак.
— Почему сразу фамильярность? Разве мы не друзья? Столько общих секретов, прямо как у закадычных подружек в летнем лагере! — с этими словами Фостер весело осклабился. — Надо заметить, всегда поражался тому, что русские и своих врагов называют на «ты». Эй ты, козел, подойди сюда… Ну и все в таком духе…
Бровь Лескова раздраженно дернулась:
— Вы можете донимать кого—нибудь другого?
— Могу, но я уже выбрал тебя… Что? Что опять не так?
— Вы притащили мне платье? — с этими словами Дмитрий мрачно посмотрел на Эрика, не оценив юмора. В руке он сжимал длинное платье из ярко—бордового шелка.
В ответ Фостер заливисто расхохотался:
— Думаю, тебе оно будет немного маловато… Нет, Дима, не тебе. Веронике! Мы же хотим, чтобы на эту девочку смотрели все зрители нашего шоу. Если она будет в военной форме, вряд ли австралийские мужики сумеют по достоинству оценить нашу кубинскую красотку. Надо, чтобы екнули именно их бумеранги. Роскошная женщина в красном платье на их базе… Что может быть интереснее… Я бы уж точно на нее посмотрел!
— И впрямь, — задумчиво произнес Дмитрий. — С ней будет телекинетик, которому через барьер она не сможет навредить…
— Лучше, чтобы это была Вика. На ребенка бы не так среагировали, как на мужика.
— С Викой уже решено — она остается. Но мысль нарядить Веронику в красное — это весьма неглупо! Первым делом в глаза бросается именно яркое… Молодец, Фостер. В который раз убеждаюсь, что «процветающие» не зря держали вас при себе.
— Ты вообще обо мне ничего не знаешь, Барон, — наемник довольно усмехнулся. — Если бы ты не был таким высокомерным…
— Достаточно на сегодня, — прервал его Дмитрий, чувствуя, что Эрик уж больно оживился. — Хотя бы для приличия ведите себя спокойнее. Сегодня мы все можем погибнуть.
